Какая-то мелодия прозвучала по другую сторону стальной двери.

Я повернулась и бросилась вниз по лестнице. Шестой этаж, пятый этаж. На площадке четвертого этажа дверь распахнулась. Я отскочила в сторону, но не успела пробежать мимо деревянной доски, которая качнулась у меня над головой. Яркие огни вспыхнули у меня перед глазами, а затем наступила темнота.

6:08

— Черт, она уже приходит в себя.

— Тогда дай ей дозу.

— Мне показалось, я ударил ее достаточно сильно.

Голоса кружились в тумане боли. Оттолкнулась от тумана в голове, пытаясь выплыть из темноты, окутавшей мой разум. Я лежала на чем-то твердом, холодном и неудобном. Что-то острое укололо меня в плечо. Мои руки инстинктивно потянулись к чему-то знакомому и твердому… только они двигались неправильно.

Металл впился в мои запястья. Еще больше вокруг моих лодыжек. Старый страх, острый, как кремень, и леденящий, как мороз, поселился в моем животе. Сжал мое сердце и заставил его биться невероятно громко.

Схвачена. Связана. В темноте.

Нет! Я металась, боясь услышать лязг цепей и скрип открывающейся двери. Уверенная, что палач придет через несколько минут и отбросит меня назад в то темное место, которое я не пережила в первый раз.

Путы на моих запястьях и лодыжках не ослабевали. Я не могла встать, не могла видеть, не знала, где нахожусь.

— Да что с ней такое, черт возьми?

Я узнала этот голос, но мне было все равно. Я лежала на деревянном полу, а не на мокром от пота матрасе, но мне все равно. Я не голая и не в камере на старом вокзале, но мне все равно. Ничто не имело значения, кроме желания освободиться.

— Отпустите меня! — ударилась правым плечом о стену, чувствуя шарканье ног и шорох одежды. Я чувствовала, как они приближаются ко мне. Мой желудок вывернулся наизнанку. Желчь обожгла мне горло. Я попыталась использовать стену как рычаг, чтобы сесть, но потеряла всякое чувство равновесия.

— Стоун, успокойся!

Слезы увлажнили ткань на моих глазах. От нерастраченных рыданий у меня перехватило дыхание и сжало горло. Я задыхалась и давилась, повторяя свою мольбу об освобождении. Повязка исчезла, и я заморгала от внезапного света. Щелкнула зубами в сторону руки, все еще прижатой к моему лицу.

— Господи, — воскликнул владелец руки. — Она что, спятила?

— Сними с меня эти проклятые штуки, — прорычала я, дергая запястьями и лодыжками. Металл разрезал плоть. Кровь скользнула по моей коже. Туман в мозгу остался, оседая чуть глубже. Я не могла думать, только реагировать.

— Тай, сними наручники.

— Кис…

— Снимай. Стоун, мы собираемся снять наручники, но тебе нужно успокоиться.

Что-то в голосе Кисмет пробилось сквозь пелену моего ужаса. Я перестала дергаться и закрыла глаза, свернувшись, как пружина, готовая к нападению. Почувствовала руки на своих лодыжках, а затем наручники исчезли. Тепло чьего-то тела придвинулось ближе к моему, и мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не шевелиться. Как только наручники соскользнули с моих запястий, я рванулась вперед. Побежала вдоль стены, пока не почувствовала вокруг себя только пустоту.

— Успокойся, — приказала Кисмет.

Прижалась к стене, с все еще закрытыми глазами, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и остановить непрошеные слезы. Адреналин сотрясал мои руки и качал кровь через пульсирующие запястья и лодыжки. Голова продолжала кружиться, как будто я только что выпила четыре банки пива. Ко мне никто не подходил. Никто не произнес ни слова.

— С ней все будет в порядке?

— Думаю, да, Майло, — сказала Кисмет. — Стоун?

Я подняла глаза, позволяя зрению сфокусироваться на комнате. Пустой офис, стеклянное окно, выходящее на одну из производственных линий. Со мной в комнате три человека, знакомые лица и знакомые голоса: Кисмет, Тибальт и Майло — третий и самый молодой член ее триады. Я свирепо посмотрела на них всех.

— Никогда не надевай на меня наручники, — сказала я.

Кисмет присела передо мной, все еще на расстоянии двух шагов. — Мне очень жаль. — Искренняя забота сверкнула в ее зеленых глазах, едва пересиливая раздражение. По крайней мере, мне так показалось. В таком состоянии я могла неправильно истолковать.

— Чем ты меня накачала? — спросила я, удивленная тем, как невнятно прозвучали мои слова.

— Пентотал натрия. Хотя, если восстановление после сотрясения мозга можно считать улучшением, он довольно быстро выйдет из твоего организма.

Хорошо. Я презирала это безмолвное ощущение, будто меня накачали наркотиками. — Как Феликс?

— Злится.

— И щеголяет огромным синяком под глазом, — добавил Майло с забавной заминкой в голосе. И холодной яростью, кипящей в его глазах.

Я взглянула мимо него на Тибальта, который смотрел на меня, как хищник, оценивающий еду. Ждет, когда я попытаюсь сбежать. Что ж, ему придется немного подождать. Мозговые «пушистики» плохо влияют на концентрацию внимания. Не говоря уже о балансе.