Шрифт:
Василий Васильевич первым нарушил молчание:
– Истину глаголешь ты, брат. Босоволков неправедно стал тысяцким, клевещет на нас, а князь слушает его. Покуда он при дворе, нам житья не будет!
Осенью 1355 года на митрополичий двор явились посланники от нового патриарха – Каллиста. Владыка Алексий выслушал греков и задумался: «К сожалению, прав я оказался – началось… Без помощи не обойтись!» Он отправился на княжий двор и, благословив Ивана Ивановича, говорил так:
– Просителем ноне я к тебе, княже. Вызывает меня новый Вселенский Владыка на суд. Паки Роман воду мутит, – шлёт челобитные на меня. Но сам знаешь, княже, с пустыми руками в Царьград негоже ходить…
– Разорение одно от этих путешествий, владыко, – недовольно поморщился Иван Иванович, – что к хану на поклон, что к патриарху на поставление!
Митрополит знал, какие слова не оставят князя равнодушным, и сказал:
– Княже, может так статься, что синод отдаст митрополию Роману, а тогда Ольгерд владычество своё утвердит на всей Руси…
Тем временем, митрополит Роман посетил императорский дворец во Влахернах 73 и щедрым посулом обрёл расположение василевса Иоанна Палеолога.
Месяц спустя в Царьград прибыл владыка Алексий. На сей раз он не стал ждать приглашения и первым делом явился к синодальным епископам с дарами – золотой и серебряной утварью из княжьей казны. Греки приняли дары от обоих митрополитов, но решить дело должны были в пользу одного из них.
В назначенный день Алексий и Роман явились в собор святой Софии. Они стояли в храме, молились и делали вид, будто не замечают друг друга. Патриарший бирич 74 вскоре громко объявил:
73
Влахерны – пригород Константинополя (прим. авт.).
74
Глашатай (прим. авт.).
– Митрополит Киевский и всея Руси Алексий и митрополит Литовский и Малой Руси Роман.
Патриарх Каллист восседал на высоком престоле, а лавки вдоль стен заняли члены синода со святительскими посохами в руках. Дьяк зачитал челобитную Романа:
–…Святую кафедру киевскую сей митрополит Алексий бросил, православный люд оставил без пастырского благословения. Посему прошу Всесвятейшего Патриарха и синод Святой православной церкви низложить Алексия с митрополии Киевской и всея Руси.
– Владыко Роман, ты не отказываешься от своего челобитья? – равнодушно осведомился Каллист.
– Нет, Всесвятейший, – ответствовал Роман. – Алексий не достоин кафедры митрополии всея Руси!
– Владыко Алексий, что ты скажешь в своё оправдание? – спросил Каллист.
– Вселенский Владыко и почтеннейший синод, – молвил тогда Алексий, – год назад патриарх Филофей поставил меня митрополитом Киевским и всея Руси. Обаче в Константинополе вдруг появляется сей человек с грамотой от литовского князя Ольгерда, язычника, который повелел мучить и казнить троих православных христиан – Иоанна, Антония и Евстафия. Патриарх Филофей его рукоположил митрополитом Литовским и Малой Руси. Я покорился сему постановлению, хотя митрополия русская оказалась расколотою надвое. Теперича сей человек взводит на меня поклёп, якобы я оставил свою киевскую паству, – всем ведомо, что митрополит Максим полвека назад перенёс митрополичью кафедру из Киева во Владимир-на-Клязьме. Приговором же Всесвятейшего синода местом пребывания митрополита Киевского и всея Руси определён был город Владимир. Се, грамота…
Алексий развернул пергаментный свиток и прочёл: «Посему настоящим соборным деянием повелеваем в Духе Святом чрез нашу соборную грамоту, дабы как сей святейший митрополит Киевский и всея Руси, так и все преемники его пребывали во Владимире и имели Владимир своею кафедрою неотъемлемо и неизменно навсегда. Но пусть и Киев числится собственным их престолом и первою кафедрою архиерея…»
Роман, коему не было ведомо о сей грамоте, побледнел и в бессильной ярости крикнул:
– Отчего ж тогда митрополит Алексий живёт в Москве, а не Владимире?
– Милостивый государь, – отвечал Алексий, не повышая голоса, – с пастырским словом я обхожу многие города и сёла родной страны. Осмелюсь спросить – а чем вы занимались всё это время? Мне ведомо, из Киева вас прогнали… Всесвятейший синод, сей человек поставлен был митрополитом Литовским, но нарушил пределы своей митрополии и ходил в Киев, где его не приняли. Он именует себя митрополитом всея Руси, – сие нарушает соборное деяние прошлого лета месяца июня тридцатого дня…
Спустя неделю греки подтвердили прежние соборные деяния, – за Алексием закреплялась митрополия Киевская и всея Руси, за Романом – литовская и волынская. Оба митрополита отправились восвояси. Но Роман был не из числа тех, кто так просто сдаётся!
3 февраля 1356 года. Москва. Кремль.
Тёмной ночью тысяцкий Алексей Петрович Босоволков вертался домой с пира княжьего, на котором стольники потчевали ставленым мёдом гостей званых. Захмелел тысяцкий, – теперь шёл, пошатываясь, и мечтал поскорее приютиться в избе на тёплой печи, – благо, идти было недалече: после пожара хоромы отстроил он себе в Кремле.
В это время на небе из-за туч появилась бледная луна, и в потоке тусклого света мелькнули тени… В очах боярина блеснул клинок, – тотчас адская боль пронзила грудь его. Тысяцкий схватился за рукоять сабли, но не смог извлечь её из ножен. Он силился что-то сказать, а из отверстых уст его хлынула кровь.