Шрифт:
– А что стало с Машей после развода?
– Очень скоро она заболела. И умерла. Сына забрали к себе на воспитание родители Маши. Но вот насчёт её смерти…
– Что?
– Странная смерть, непонятная. Теперь, после того, как он убил, тем более подозрительной кажется смерть его первой жены.
– Почему же, если болезнь неизлечимая, то ничего подозрительного. Сколько вокруг людей от подобного уходит в расцвете сил.
– В том-то и дело, что Маша ушла именно в расцвете сил, внезапно. И ничем не болела, не жаловалась, а тут раз… Сгорела вмиг.
– А, ну, это уже паранойя. Давайте о Ястребове продолжим. Что говорил он о первой жене?
– Знаете, о бывших он всегда говорит одно и то же. «Она превратилась в злобное чудовище». И о Маше так говорил, а потом и о Марине.
– А ведь и о Ксении Есеевой, помните, он тоже так сказал.
– Да, я по телевизору слышала. В этом весь он.
– На ваш взгляд, Ястребов любил Ксению?
– Конечно. Это вне сомнения. Он мог встречаться лишь с теми, в кого горячо влюблялся. Он был страстным человеком по жизни. И он самовлюблённый. Он не допускал мысли, что его, столь великого и необыкновенного, кто-то осмелится бросить. Он считал, что только ему принадлежит право бросить женщину. Но вот женщинам он в таком праве отказывал. Вот здесь, мне думается, и кроется причина убийства. Скорее всего, Ксения задумала уйти от профессора. И он узнал об этом. Или от других, или она сама ему сказала. Видно, она разочаровалась в нём. Её глаза открылись. Она многое поняла. Осознала свою ошибку. А он подобного не потерпел.
– Это убийство – в состоянии аффекта или хладнокровное действо, ваше мнение?
– Он импульсивный человек, вспыльчивый. Необузданный в чувствах. Горячий, подверженный приступам бешенства. В порыве бешенства может и убить, как теперь видим. А был ли аффект, или нет… То, что он потом в суде рассказывал о своём аффекте, это дело десятое. Надо помнить, Ястребов обладает актёрским талантом. Он умеет влиять на людей. Не зря его приглашали на работу в театр, он снимался пару раз в кино.
– А жёны сочувствовали его историческим интересам, увлечению реконструкциями, французской историей?
– Конечно. А иначе и быть не могло. Рядом с ним могли быть лишь те, кто полностью разделял его взгляды и помогал в работе. И Маша, и Марина, а потом и Ксения одинаково активно вместе с Ястребовым принимали участие в реконструкторских сражениях, походах, балах. Меня много раз просили прийти в их квартиру, чтобы помочь его той или иной жене в сервировке стола, в нарезании салатов.
– Какая у Ястребова квартира? Есть ли там место, где можно спрятать труп?
– Квартира огромная. Пять комнат. Высокие потолки. И уж где спрятать труп, не проблема. Тем более он строго следит, чтобы гости не разбредались по квартире. У него жёсткий регламент, и каждый делает то, что скажет Ястребов. На какой стул сесть, куда одежду повесить, ничего самовольного, никаких заглядываний в другие комнаты.
– Кстати, вы слышали новость? Дом, где проживал профессор Ястребов, войдёт в список туристических маршрутов по бандитским переулкам. Экскурсии планируют начать уже в следующий сезон.
– Так уже и сейчас туда экскурсии водят, и вообще там стихийное паломничество. Я сама видела, своими глазами. Прямо достопримечательность какая-то теперь, этот дом. Люди, которые там живут, недовольны, говорят, звонят в двери, вопросы задают, в подъезде толчея. Фотографируют, видео снимают, селфи.
Глава 9. «Оборотень», роман
Отрывок. Раздел: проза. Черновик. Сайт «Творческий подъём».
Автор: А. В.-П.
– Я не знаю, что это было. Это невероятно, – сказал он.
В зале было тихо. Он опустил голову. Ему не хотелось смотреть на людей. Но и молчать он не мог. Ему было жутко наедине со своим молчанием и с этой тишиной вокруг. Это напоминало ему ту ночь.
Вот так же было тихо в доме. Тихо на улице. И только эта страшная луна. Она словно закрывала полнеба. Огромное ночное солнце. Полнолуние. Он всегда плохо переносил его. В такие ночи он не мог спать. Его мучило что-то. Он не знал, что. Но было не по себе. А в ту ночь…
Он заметил, что говорит вслух. Ну и пусть. И продолжил.
– В ту ночь словно мурашки бежали по моему телу. Я буквально ощущал, кто-то чужой, мерзкий… ну, как это говорят, будто злой дух… он грыз меня изнутри и давил на мою душу. Я хотел выть, терзать себя, кататься по полу от невиданного приступа меланхолии. Я называл обычно вот такое своё состояние меланхолией. На меня находило обычно в полнолуние. В такие ночи я пил. Пил много. А потом просто валился с ног и ничего не помнил.
Но на этот раз вместо стакана водки я решил взять в руки пистолет. Будто зверь сидел во мне, так я был зол. Этот зверь стал мною. И диктовал мне свою волю. И этот зверь говорил мне: «Убей её! Тебе станет легче!»