– Уж намотал ось на Землю? – спрашивал его Гув, после каждого рейса.

– Намотал, Гув. – хотел бы ответить ему Юрик, и в общем-то, так и отвечал. Но никогда не добавлял то, что хотел добавить: – Намотал. Но, край Земли, я так и не нашел.

Он не добавлял это потому, что потом, и он был в этом точно уверен, его было бы уже не остановить. Он бы на весь ангар стал кричать: Край Земли, за которым нормальная жизнь… Край Земли, где есть не только бункеры и рейсы… Край Земли, где по Земле можно ходить! Господи, пешком! Край Земли, где… за которым… там…

Он бы точно не остановился. А, потом, после нескольких фляг подряд, успокоился бы, поник.

Что ж! Масленщики смазывали не только двигатели тяжелых грузовиков, но и двигатели самих водил.

Хе-х… – кажется, от этой мысли, Юрик усмехнулся.

***

– Нормально катаешь, Юрик. – сказал ему кто-то и дал в руки флягу. Но, голос был не масленщика. Крепкий, отрывистый. Такой мог быть только у другого водилы.

– У нас у всех работа такая. Так, что… – Юрик хотел побыстрее избавиться от незнакомца, вернул ему флягу, не отхлебнув, даже не посмотрев в его строну.

– Что есть, то есть.

Юрику показалось, что незнакомец ушел. На самом деле, тот просто замолчал.

– А как вообще там?

Юрик посмотрел в сторону говорящего, но мало, что увидел. Так бывает после долгого рейса, когда час за часом, поворот за поворотом, вглядываешься в хлябь.

У водил, на этот счет, имелась шутка. Даже не шутка, а так, дать понять, чтобы кто-нибудь, кто лезет с глупыми вопросами, после рейса, отстал побыстрее.

В ответ на вопрос «Ну, как там?», бывалые водилы не срывались, не посылали спрашивающего, а отвечали «Неизвестность». Потому, что это так и было. Самый точный из неточных ответов.

Ну как там? – Неизвестность.

И все. Больше не надо слов.

– Слушай, брат… – Юрик не хотел ругаться, кто бы перед ним не стоял. Ему нужно было побыть с самими собой. Слишком много произошло за последнее время. Он потерял лучшего напарника, и, благодаря его смерти, увидел, какая она, Земля, какая она есть. И понял, что хоть он уж много раз намотал всю хлябь от Семь-Ноль до Один-Ноль на оси своего грузовика, к своей цели – он так и не приблизился.

Он не добрался до края Земли, ни на километр не стал ближе к тому, что она называла настоящей жизнью. Так, что да… Юрик бы мог швырнуть в невежу, чем попало, сплюнуть и отправить его кормить крыс на обочине, но он просто сказал:

– Слушай, брат, я… короче… не до этого.

– Понимаю. Слышал про Гува. Мердок… это легенда. Ты знаешь, что он первым придумал обливать все двигло маслом, перед рейсом, чтобы хватило туда-обратно, если колонна не сможет добраться до следующего бункера?

– Не, не знал. – ответил Юрик, поняв, что от этого чела просто так не избавиться.

– Мало, кто знает. Я катал с Гувом, еще, когда он был на безкапотном. Не… Ты не знаешь, старая машина, древняя. Там так кабина еще утроена, что если колеса под тамбуром за что-то зацепятся, то хана. Что бывало и часто, дороги раньше были еще хуже, сплошь поваленные деревья, остовы легковых машин… да, такие тоже были, не всегда по этому миру передвигались только тяжелые грузовики. Хотя, я даже рад этому, рад…

– Чему?

– Ха-х… что в этом мире появилось что-то, по-настоящему, тяжелое. Ведь, тяжелое это…

Юрик начал что-то видеть, кроме серой крошки перед глазами и различил, что этот хренов знаток протянул ему клешню или что-то… – Тяжелое, это надежно!?

– Тяжелое? – то ли спросил, то ли ответил он.

«Тяжелое… хрена два… тяжелое… это…». – внутри у Юрика все полыхало. Злость хлестала, как масло из движка, если вдавить педаль. Толком ничего не видя перед собой, он выбежал из зоны столов, побежал, толкнул кого-то, что-то опрокинул, вбежал в ангар.

***

Под ногами расплывались грязные лужи, с мелкими кусками метала и грязи, и жирной клейкой гадости. Всего того, из чего состояла эта жуткая масса, которая с давних пор покрыла всю Землю. Перхоть Земли, Копоть неба, хлябь… как только ее не называли.

Он стоял и смотрел на своего друга. С железных плит стекли грязь и лед, обнажив заклепки, каждая, толщиной с палец. Да, некоторые уже вылезли, другие согнулись, третьи так сильно покрылись гнилью и ржавчиной, наверняка, самые старые, что во-вот, шляпку скрутит, во время следующего удара.

А все равно, большая часть плит держалась. И сидела ровно, в тех местах, где им полагалось. Прямо там, где надо, чтобы защищать от всей этой адовой хрени, которая только может случиться в рейсе.

– Что, думаешь, он тебя отвезет туда!?

Юрик услышал тот же голос, который доставал его у столов для водил.

– Да, какого…

Но, не успел Юрик закончить фразу, как повернулся и увидел щуплого, по меркам водилы конечно, и старого, даже не только для водилы, чувака. Он-то ожидал увидеть низкорослого, шириной плеч с радиатор и клешнями такими, что можно было на них карты раскладывать.