Дорога шла то вверх, то вниз, позади остались несколько перевалов, бурная горная речушка, которую довелось переходить вброд; отряд дважды останавливался на короткие привалы, а вокруг было по-прежнему тихо, только птицы, словно соглядатаи, сопровождали людей. Хоржак несколько раз высылал вперед заставы, но кметы каждый раз сообщали одно и то же – дорога пуста.

Лишь однажды, уже ближе к вечеру, вдали показалось село – небольшое, прилепившееся к склону громадной, поросшей лесом горы. Велегост приказал надеть шлемы, но отряд встретила веселая стайка детей, а затем на дорогу вышли трое стариков с резными деревянными топориками и, низко поклонившись, приветствовали нежданных гостей, пригласив их на ночлег. Стало ясно – здесь их не боятся. Похоже, старый Беркут и его Рада не имели в этих местах особой власти.

Кей поблагодарил за приглашение, но останавливаться не стали. До заката еще далеко, а ночевать летней ночью можно прямо в лесу.

За селом дорога стала заметно уже. Пришлось перестроиться и двигаться по одному, в затылок друг другу. Хоржак вновь выслал вперед заставу и приказал не снимать шлемы. Впрочем, предосторожности были пока излишними, горный лес молчал, и даже птицы, весь день сопровождавшие отряд, исчезли.

Велегост приказал искать подходящее место для ночлега. Стана, узнав в чем дело, подсказала – впереди будет небольшая речка, а возле нее – поляна. Все складывалось удачно. Велегост уже начал подумывать о шатре и о том, что надо объясниться с Айной, как вдруг впереди послышался громкий топот копыт.

– Кей! Кей!

Застава возвращалась. Кметы гнали коней галопом, и Велегост понял – неспроста.

– Кей! Там, впереди…

Десятник, старый вояка, которого Кей помнил еще с Тустани, доложил четко и понятно. Дорога расширяется, впереди речка, перекресток, возле перекрестка большой камень, а возле камня – человек. Один. Но не простой.

Благостные мысли о шатре тут же исчезли. Перекресток, речка – там и быть засаде. А то, что человек один – это и тревожно. Одиночке нечего торчать на дороге. Приманка?

Оставалось узнать, почему этот человек «непростой». Десятник на мгновенье задумался, почесал затылок и осторожно сообщил: всадник, конь настоящий, боевой, да и сам ездок явно кмет. Во всяком случае вооружен – но уж очень странно.

Стало любопытно. Если уж опытный вояка, прослуживший в Кеевом войске не один десяток лет, удивлен, то кто же может их встречать? Огрин? Румиец? Лехит?

Десятник помотал косматой головой: не лехит, этих знаем, не румиец – видели, и уж, конечно, не огрин. И даже не мад – этих тоже встречать доводилось.

Кей задумался, затем кивнул Хоржаку, указал на тропинку и, не торопясь, шагом, двинулся вперед. Сотник заворчал, но подчинился. Кажется, и ему стало интересно.

Шагов через двадцать тропинка действительно стала шире. Лес расступился, впереди послышался негромкий шум льющейся воды. Речка! А вот и она – узкая, перешагнуть можно. Камень – огромный, поросший седым мхом…

В глаза ударил блеск полированного металла. Вот он! Человек?

Всадник стоял неподвижно, словно вкопанный в землю. Закатное солнце горело на стальных латах. Ни лица, ни рук – все закрывал сверкающий, словно чистое серебро, металл. Конь, огромный, гривастый, тоже был в металле, даже на морде сверкали стальные пластины. Закованная в железо рука всадника сжимала огромное копье.

– Хе? – Хоржак скривился. – Кей, а он живой?

Велегост улыбнулся. В первый миг он тоже подумал, что перед ними – железный идол, такой, как делают румы.

– Это доспех. У отца есть такой. Кажется, франкский.

Кей вновь усмехнулся. Вспомнилось, как отец когда-то пугал его, еще совсем маленького. «А это, сынок, страшный железный человек. Будешь шалить – отдам тебя ему!» Доспехи, когда-то подаренные отцу огрским хэйканом, и в самом деле смотрелись страшновато.

– Франкский? – сотник смерил неизвестного недоверчивым взглядом. – А если из гочтака попробовать?

Словно в ответ стальная рука дрогнула, неторопливо поднялась к глухому шлему. «Железный человек» открывал забрало.

Велегост не выдержал и легко ударил коня каблуком. Белый медленно, словно блюдя Кеево достоинство, двинулся вперед. Под копытами хлюпнула вода, вот ручей уже позади… И тут послышался голос – звонкий, молодой. Вначале Велегост удивился, но потом понял – говорил неизвестный.

Теперь они стояли лицом к лицу. Впрочем, лица всадника было не разглядеть – узкая щель позволяла увидеть только глаза. Неизвестный продолжал что-то говорить, но Велегост уже понял – этого наречия он не знает. Кей выпрямился и поднял руку:

– Чолом, альбир!

Всадник умолк, прислушиваясь, и Велегост запоздало сообразил, что неизвестный едва ли говорит по-огрски. Оставалось заговорить по-лехитски, но ответом был недоуменный взгляд из-под стального шлема. Кей и сам немного растерялся, но затем вспомнил. Румский! Говорят, этот язык знают все в странах Заката.

– Радуйся, доблестный воин!

Глаза неизвестного блеснули:

– Радуйся и ты, славный риттер! Радуюсь и я, ибо поистине великая радость – встретить в этих глухих местах истинного собрата по доблести.