– Надо бы продолжать. Следующее по списку «подрочить в женском туалете».

– Я больше так не могу! – застонал я. Увидев недоумевающее лицо Вали, я добавил:

– Максимум, на что согласен, это поссать.

– Я могу хоть на пол посрать, – пожал плечами Валя. – Только все еще не понимаю, зачем. Ладно, пойдемте, что ли.

И действительно, через четверть часа Валя уже наяривал над раковиной в женском туалете на втором этаже «Макдональдса», а Вера снимала его на видео. Я ждал своей очереди, сидя за столиком внизу. Повсюду было турьё, и я с трудом нашел себе свободное место.

Меня захлестнула волна бессильной ненависти к окружавшим меня людям. С набрюшными сумками, детскими колясками, из которых торчало разное барахло, в растянутых футболках, с отвисшими сиськами и животами, они все как будто сговорились собраться здесь вместе, чтобы своим видом создать в моей голове максимально сильный диссонанс с высокими идеалами жарки и бросания. Мне казалось, что путь, который я избрал, был сложнее, честнее, а потому благороднее того, по которому, уютно посапывая, катились все эти бездуховные потребители. Но как же уверены они были в себе и в своем выборе! Их ничуть не волновали чугунные рамы, в которые, очевидно, было заключено их жалкое существование, им даже в голову не приходило, что эти рамы необходимо расширять!

Я осознал, что зверски голоден, и, возможно, моя ядовитая слюна струилась бы не так сильно, если бы я последовал примеру соседей по столику и что-нибудь съел. Но тут передо мной возник чуть-чуть раскрасневшийся Валя и сказал, что они с Верой только что закончили. Случилось чудо, и в женский туалет в течение пяти минут, пока они там были, никто не заходил. Несмотря на это, мы все согласились, что задание все равно следует считать выполненным. Со вздохом обреченного я уступил Вале свой стул и отправился вместе с Верой на второй этаж.

По дороге я мысленно нацеливался на раковину, но, выходившая из туалета женщина, столкнувшись со мной, так строго на меня посмотрела, что я в последнюю секунду свернул в одну из кабинок. «И так сойдет! – подумал я. – Дверь-то я не буду закрывать». Через минуту, застегивая шорты, я повернулся к Вере. Она остановила запись. Я протянул руку:

– Давай телефон. Теперь твоя очередь!

Мы перешли в мужской туалет. Здесь почему-то был необыкновенный аншлаг, свободна была только пара писсуаров. Вера покосилась на них и тихо сказала:

– Давай чуть-чуть подождем?

Мы встали посреди туалета и стали ждать. Мужчины огибали нас, будто не замечая, что на их половину пробрался женский лазутчик. Я впервые обратил внимание на Веру: небольшого роста, в простом летнем платьице, с аккуратным каре, она выглядела мило, пусть и немного провинциально. Я улыбнулся:

– Может, все-таки в писсуар?

Вера с недоверием посмотрела на него еще раз, поколебалась секунду-другую, потом сунула мне в руки свою сумочку, подошла к писсуару, повернулась к нему задом, приподняла платье, приспустила трусики и, поднявшись на цыпочки и кое-как примостившись, прыснула в него пару капель. Я ощутил смесь возбуждения и уважения к этой девушке, которую от внутренней борьбы всю залило ярко-пунцовым цветом.

После этого тренировка покатилась вниз по наклонной. Мы битый час слонялись по центру, пытаясь найти желающих «имитировать секс». Наши с Валей беседы с прохожими были удивительно похожи друг на друга:

– Привет! У нас есть задание. Давай мы с тобой сейчас будем имитировать секс, а вот она будет снимать.

– Нет, спасибо. Not interested.

Вера продержалась подольше, но ее общение с группой немецких парней тоже было весьма однообразным:

– Давайте имитировать.

– Нет. Можем тебя просто отжарить. Имитировать не будем!

– Жариться – нет. Но вот проимитировать…

И так по кругу. Когда Вера, ничего не добившись от приземленных колбасников, вернулась к нашей скамейке, я поднялся и как можно более решительно заявил:

– Все, с меня хватит! Больше ничего не собираюсь делать! Я устал и хочу обратно.

Валя, который, по моим расчетам, уже должен был окончательно разочароваться в происходящем, почему-то уперся рогом и сказал, что будет доделывать весь список до конца. Вера тоже не хотела пока возвращаться: видимо, боялась гнева Маэстро.

Окутанный парами меланхолии и безнадежности, я плелся домой в одиночестве. «Почему же так страшно было передернуть разок в женском туалете? Да может, и не страшно, просто бессмысленно: что дальше-то? Впрочем, все это похоже на увертки ума. Смысла, видите ли, нет… Ну так сделай без него. Банку вон можешь пнуть без смысла». – Я пнул посильнее пустую консервную банку под ногами, она с грохотом покатилась по тротуару и чуть не закатилась в распахнутую дверь массажного салона. Не оборачиваясь, я ускорил шаг.