Уже на подходе к гостинице я увидел Колю-качка и его команду. Колю я запомнил с первого вечера не столько по его прекрасно развитой мускулатуре, сколько по его шлепанцам. Ярко-розовые, с вкраплениями желтого, площадью они были в два раза больше его ступней и имели форму кометы. Настоящие альфа-тапки! На этих тапках, максимально их раздвинув, так что его крепкие, похожие на стальные корни ноги были практически в полушпагате, Коля стоял посреди улицы и говорил с незнакомой девушкой и парнем. Проходя мимо, я услышал его трубный голос:

– Да он тебя просто выебет!

За этим последовал громкий, лошадиный смех. Я весь сжался. Полезли черные мысли: «Никогда не смогу я так основательно утвердить себя на тротуаре и так беззастенчиво гоготать. Возможно, если у него отобрать массу и шлепанцы, он бы по-другому запел. Но сейчас разговор не о нем. Я слаб! И духовно, и физически! Ничего сегодня не смог, да еще и сбежал раньше времени. Не человек, червяк!»

В номере я кинулся на кровать и долго лежал, уткнувшись лицом в пыльную подушку, стараясь остановить голоса в голове. Я хотел заснуть, забыться, но сон не шел.

Лосося, который лежал передо мной на элегантной прямоугольной тарелке, я ел чрезвычайно медленно, срезая с него тончайшие слои. Так же бережно я обходился с находившейся рядом картошечкой. Обычно я уже покончил бы с обоими, но сейчас я был в особом режиме: скоро предстояло бросаться, и момент начала следовало максимально оттянуть.

На вечернем занятии выяснилось, что половина группы все еще боится подходить к незнакомым людям. Купание голышом на главном пляже Острова и прочие упражнения убили только часть страхов, да и то не у всех. Маэстро сказал, что это никуда не годится; нужно брать быка за рога, и нет для этого лучше средства, чем упражнение «100 подходов». Мы должны были разбиться на пары и в течение часа подходить на улице ко всем подряд и разговаривать о чем угодно. Подход засчитывается, если собеседник тебя замечает и проводит с тобой не меньше десяти секунд. Пока один из пары подходит, другой бегает за ним, ведет счет и не дает застревать слишком долго на одной жертве.

Отрезая крошечный кусочек картофеля, я размышлял, что за всю свою жизнь я, наверное, совершил подходов двадцать, большую часть из них в нетрезвом виде, а потому имею все основания готовиться к ста подходам как угодно долго. Тем более что утро выдалось непростое, и я до сих пор оправлялся от расширения рамок.

Мы сидели в довольно сносном ресторане под названием «Отелло». Владыка приметил его еще вчера, на обратном пути после анимации. Несмотря на тревожное название, «Отелло» был пропитан стабильностью. В интерьере тут звучала крепкая, деревянная нота, а искусно расставленные лампы создавали приятный желтый полумрак. Лицо Владыки на другой стороне стола было подозрительно беззаботным для человека, которому предстояло бросание. Солнцезащитный крем только помогал: за окнами уже сгустились сумерки, и белая, блестящая физиономия Владыки радостно светилась.

Конец ознакомительного фрагмента.