– Это странный вопрос, Иуда.

– Увы, я уже убедился, такой разговор здесь чаще всего не слышат, еще меньше понимают и хотят поддержать.

– Хм…

Иорам поднялся, подлил масла в светильник. Тот ярко вспыхнул, выхватывая из темноты все углы крошечной кельи наставника.

– Конечно, говори откровенно, я рад буду ответить тем же.

– Благодарю. – Иуда глубоко вздохнул, провел руками по лицу. – Равви, вы сами позвали меня в братство. Юношу из знатной, богатой семьи, о котором вы ничего не знали. Я высоко оценил это доверие…

– Ты вполне оправдал его. За эти годы ты оказал братству немало услуг. Мы ценим тебя как превосходного бойца, организатора, а главное – верного и надежного товарища. Но Анания прав: ты всегда выделялся среди твоих собратьев, а в последнее время ведешь себя совсем странно. Что происходит, Иуда?

– Я хотел задать тот же вопрос, равви.

– Объясни!

– Я пришел в братство, потому что моя душа болит при виде горестей Израиля, а гордость стонет от унижений, которым нас подвергают римляне. Я искренне дал клятву и готов принести себя в жертву на благо своему народу и Родине. Я верил в то, что наш путь – единственно правильный. А теперь я чувствую себя обманутым.

– Кем обманутым?

– Вами.

– Что?! – Иорам вскочил.

– Ты сказал, что выслушаешь меня спокойно, равви.

– Да… Хорошо, – глубоко вздохнув, наставник очень медленно сел обратно. – Но ты должен объяснить!..

– Равви, вы научили меня владеть оружием, чтобы защищать Израиль, сражаться против его врагов. Так?

– Конечно.

– Почему же получается наоборот? За эти годы я видел, что мы приносили лишь смерть и горе. Римляне презирают, а не боятся нас… Соотечественники опасаются, не доверяют, а подчас и ненавидят, потому что от нас одни несчастья.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Слишком хорошо. Иорам, скажи честно, за все годы, что существует братство, мы добились хоть чего-нибудь?

Наставник встал и резко отвернулся, прислонившись к стене.

– К великой цели не дойти короткой дорогой, – не оборачиваясь, заговорил он после паузы. – Мы заставили римлян считаться с нами, мы показали, что Израиль не оскудел верой и мужеством. Мы охраняем чистоту Закона.

– Красивые слова! Но я больше не верю в них.

– Не веришь? – наставник снова сел, прожигая собеседника взглядом. – Иуда, это отступничество!

– Нет, это прозрение… Иорам, того пылкого юноши, который пришел сюда воодушевленный, полный радужных надежд и веры, больше нет.

– Что же случилось?

– Прошло время, и для меня оно было горьким. Помнишь мое испытание кровью?

– Да. Ты замечательно прошел его.

– Тем хуже! Мне было очень трудно, потому что перед глазами все время стояла заповедь Моисеева. Однако я преодолел себя… ради того, во что верил, ради вашей «великой цели». И теперь так жалею об этом!..

– Жалеешь? – Иорам заговорил таким тоном, будто увещевал новобранца, пожелавшего присоединиться к братству. – Иуда, ты – один из лучших, хотя так молод! В первый раз всегда трудно… Конечно, Заповеди никто не отменял. Но вспомни, что Всевышний приказал Моисею, когда привел его на нашу землю и повелел биться с амаликитянами38.

– Помню. Это была война на выживание нашего народа. Хотя… да простит меня Господь, я не убежден, что невозможно было иначе. И за все эти годы я так и не приобрел уверенности, что поступал правильно, что имею право оборвать чужие жизни. Не слишком ли много мы на себя берем, равви?

– Иуда, если ты не был уверен, как мог действовать? Ты ведь выполнял наши приказы и не отступал.

– Отступал и отказывался. Тебе ли не знать?

– Конечно, знаю! Несколько раз ты отказался наотрез. Я считал это просто блажью впечатлительного юноши, думал – пройдет.

– Блажь?! Нет! Какой бы великой ни была цель, убийство – всегда убийство. В Законе не бывает исключений, ради любой цели нельзя топтать чужие жизни! Вы сделали из меня отменного убийцу, Иорам!

Наставник вспыхнул, но снова справился с гневом и ответил ровным голосом.

– Мы сделали из тебя воина, настоящего борца за свободу Израиля.

– Воины убивают врагов в бою, в честной схватке, а не из-за угла или впятером одного. Они не убегают, оставляя безоружных людей на растерзание.

– К чему ты клонишь?

– В Кумране мы сами подтолкнули людей к возмущению. Мы призывали их не смириться с попранием веры, они вняли призыву. И что же? Это восстание было безнадежным, ты прекрасно знаешь. Разве могут неорганизованные, почти безоружные люди устоять против римских легионеров? Конечно, нет. К тому же, к римлянам рано или поздно всегда приходит помощь. Так и было. Нас смели, расшвыряли, как котят. Так зачем это было нужно?

– Зачем защищать веру и сражаться с поработителями? – Иорам больше не сдерживал гнев, его глаза засверкали.