Девушка притихла.

Как будто Сальвадор бы стало лучше, если бы этот безмозглый эффинец вдруг взял и погиб. Она и так уже сломала голову, как ей обойти условия пари и снять с Пауля узы его присяги.

Выходило либо, что она ему поддастся в поединке, либо — Пауль Ландерс станет тем, чья кровь впитается в песок её капища. Из всех подлецов, что ходили по пустыне, почему-то умереть от её руки решил именно тот, к которому у Сальвадор претензий не было.

За которого болело сердце…

Почему из всех мужчин пустыни оно было неспокойно именно за этого безмозглого эффинца?

Обойти — точнее обползти весь лагерь караванщиков получилось за три с лишним часа.

Силовой контур, отталкивающий выходцев был закончен как раз к тому часу, когда большинство караванщиков спали, отдыхая перед тяжелым переходом следующего дня.

— Молодец, — шепнула Мун Ануку, касаясь широких пальцев. Глупая привычка. Но еще в Турфане ей начала мерещиться искра сознательности в темных глазах её второго тела.

Это была совершенно безумная идея — ведь Анук был просто пустым телом, созданным самой же Сальвадор, чтобы даже в условиях пари у неё был доступ к магии, хотя бы в каком-то варианте.

Мун должна была быть рабыней без магического дара, таково было условие Эльяса. Анук же нужен был именно для таких случаев как сейчас. Когда вроде и нужна магия, а своими руками её творить нельзя.

Анук не ответил. Он и не мог ответить, она создавала его немым, дабы не задумываться над тем, чтобы еще и речью его управлять. Но в который раз Мун показалось, что Анук посмотрел на неё дольше, чем это было бы, будь он просто её инструментом.

Глядя на извилистую змейку защитного контура, сохраняющуюся на песке, Сальвадор думалось о том, что вообще, ей бы этим не стоило заморачиваться.

Ну, подумаешь, — выходец. В конце концов, у караванщиков есть Ворон, и вряд ли в его интересах, чтобы её смертное тело погибло до того, как она прибудет в Хариб. Ворон намерен трепать ей нервы весь этот год, все четыреста двадцать дней, не меньше. И он наверняка шевельнет крылом и отправит выходца к Мафрею в одно мгновение.

Вот только когда он это сделает?

У мертвяков совершенно другая магия, человеческая магия перед ними бессильна, а сами неспящие были смертельно опасны. Даже легкое прикосновение выходца к человеку было способно надолго покалечить. Есть ли Эльясу дело до людей, идущих в караване? До женщин? Увы, но Сальвадор в это не верилось.

Ну и… Было у нее подозрение, что одна не в меру героичная личность обязательно сунется сразиться с выходцем. Хотя вот в этом случае ему было не справиться.

Поэтому пришлось делать все самой.

Ждали мертвяка они поодаль от лагеря. С той стороны, куда не шлялись даже по естественным нуждам. Все, лишь бы никто не заметил, как Мун и Анук встают спина к спине, переплетаясь пальцами, и на её лбу вспыхивает метка духа, как вспыхивают в самой глубине её зрачков сапфировые точки.

Трего.

Тейлат.

Кинжалы правосудия легли в ладони, и она прямо ощутила, как соскучилась по ним. Как неполноценно себя чувствовала в этой неполноценной реинкарнации, с сознанием духа в ограниченном смертном теле. Простой смертной было проще. Память о подлинной сущности всегда приходила только после смерти.

Алима. Тариас.

Реликты откликнулись на зов тут же, но Сальвадор не стала снова короновать себя скорпионом и украшать аспидом. Ей сейчас абсолютно ни к чему была вся её сила. Было довольно лишь глотка. А для этого достаточно было присутствия реликты.

Это было совершенно невозможное ощущение. Она видела все, что хотела увидеть. Слышала даже самый тихий шепот поодаль отсюда.

И шорох песка под деревянными ногами того, кому надлежало крепко спать и не просыпаться — тоже.

Он был недалеко… Совсем рядом… Волочился к лагерю.

Она и не думала, что он окажется настолько близко, Мафрей еще не спал, час мертвых не наступил. Всем им полагалось спать.

Всем, кроме…

Странная догадка забрезжила где-то на краю сознание.

Занятное дело ей рисовалось…

Под очами Мафрея осмеливались шастать только те, кто не был допущен в его страну. Те, кого отверг суд предков. Люди, при жизни запятнавшие семью, ставшие причиной её лишений.

Мертвец, имевший претензии к Сальвадор, что-то от неё требующий, и не прощенный предками…