Гора тряпок состояла из горчичного шерстяного пальто, цветастого палантина, короткой клетчатой юбки, колготок и изящных трусиков.

Ещё не подняв взгляд, я уже знала, что увижу.

Позицию они выбрали крайне неудобную. Хотя стол в кабинете Шокера был вполне пристойный, они зачем-то воспользовались стулом для посетителей. Шокер сидел на стуле, а Хельга верхом на Шокере, и для того, чтобы она не свалилась, а процесс шёл своим чередом, обоим приходилось проявлять изрядную ловкость.

Вот скажи мне кто заранее, я бы ни за что не поверила, что первым делом в этой ситуации мне станет неудержимо смешно. Конечно, хохотать я не стала, а то будто мало из меня и так дурочку делают.

– О, кажется я помешала? Не обращайте на меня внимания. Я только документы положу, – я шлёпнула о край стола сшивателем с листочками. – Ты забыл их в коляске и телефон не берёшь. Так что курьерская доставка! Не благодари, Шокер, а то с ритма собьёшься.

Шокер разжал руки, сжимавшие задницу боевой подруги. Хельга не особо торопливо слезла с него.

Боевая подруга не смутилась, скорее, она была раздосадована. Прервали, похоже, на самом интересном месте. А и то правда, что тут смущаться? Будто бы меня смутило, если, к примеру, Рита застала бы нас с Йаном. Тоже ничего, кроме досады, я бы не ощутила. А то ещё и злорадство. У блондинки Хельги на лице хрен что прочтёшь, тоже крепкая выучка.

Шокер с каменным лицом поднялся на ноги и, чуть отвернувшись, застегнул молнию на брюках.

Тим призывно заныл и потянулся к отцу.

– Нет, Тимоха, нельзя к папе. У него руки грязные.

Шокер, отвернувшись, опёрся на столик с принтером и застыл в позе тяжкого раздумья.

– Извини, Шокер, – сказала я ему в спину. – Не то чтобы я не научилась стучаться, просто не подумала, что в конторе можно заниматься такими интересными делами. Впредь буду знать… Зато теперь я убедилась, Андрей, что ты настоящий гатриец. А то, признаться, не верилось, до последнего.

Я повернулась к блондинке, которая переминалась по полу босыми ногами и скромно придерживала чуть натянутую вниз водолазку.

– Что, такой тесный окоп был?

Она непонимающе нахмурилась.

– Окоп, говорю, в котором ты вместе с Шокером сидела, тесноват был, видать. Вот тебя и потянуло сплотить ряды по старой памяти. А тебя я вроде предупреждала? Нет? Ты нарушила мою монополию. Ещё раз увижу тебя поблизости – пожалеешь!

Я повернулась и неторопливо, чтобы не запнуться и не завалиться с ребёнком, прошла по коридору на выход.

На улице стало полегче. Люди, шум, свежий воздух… Усадив Тима в коляску, я сунула ему привязанного к поручню медведя и покатила прочь.

Только не плакать, Кира. И не истерить. Сначала нужно понять, что такое я только что видела, а потом решить, что с этим делать.

Хорошая мне всё-таки досталась куртка. Тёплая, непродуваемая. В чём ещё можно было вот так сидеть два часа на скамейке у воды и не замёрзнуть.

Тимоха, укутанный пледом, спал на свежем воздухе и просыпаться не собирался. Народу вокруг практически не было. Обычно в эту часть прибрежного лесопарка заезжали только редкие велосипедисты или забредали местные любители скандинавской ходьбы с палками. Видимо, было не их время.

Номер Шокера я поставила в чёрный список. Вот именно сейчас мне было совсем не интересно, звонил ли он мне за эти два часа или даже и не собирался. А вот Мишке я ответила, и когда он сказал, что ему срочно нужно со мной поговорить, я объяснила ему, где меня можно отыскать.

Мишку я завидела издалека, когда он шёл по лесной тропинке. Он кому-то позвонил на ходу, подбежал и плюхнулся на скамью рядом со мной.

– Что случилось, Мишка? Что за срочность? У тебя голос был перепуганный.

– Это я тебя хотел спросить, что случилось, – буркнул он. – Ты же не отвечаешь на звонки мужа. Он в панике позвонил мне. Я сказал, что найду тебя. Так что произошло?

– Это неважно. Тебя это не касается.

– Расскажи. Мы же друзья.

– Кто? Какая ещё дружба? Между нами? Тебе что, пятнадцать, чтобы такие разговоры вести? Прямо как вечный спор в соцсетях: возможна ли дружба между мужчиной и женщиной? Бла-бла…

Он усмехнулся и посмотрел на меня с нежностью и тревогой:

– Возможна и дружба. Всего лишь нужно, чтобы один любил, а другой – нет.