Илларион Забродов недовольно сверкнул глазами, однако сдержался и раздраженно и быстро вылил из бутылки остатки водки в большой граненый стакан.

– Пей, горе ты мое луковое! – поставив стакан с водкой перед соседом, то ли приказал, то ли разрешил Забродов. – Только дело разумей!

Говорков покорно кивнул головой.

– Понял, Константинович! – пробормотал он и, боясь, что строгий полковник передумает, быстро осушил содержимое стакана, а потом добавил: – Фу! Дело, Илларион, я в любом состоянии разумею и понимаю. Спрашивай!

Забродов посмотрел на несчастного Говоркова и хотел было ему ответить соленым словцом, но решил, что, пока тот еще что-то соображает, нужно прояснить ситуацию относительно его племянника.

– Так что ты слышал, Петрович? – спросил он.

– Точно не помню, – с трудом проговорил сосед, – но Витек сказал кому-то по телефону, что не боится их угроз и ему на них наплевать!

– Достойный ответ мужчины, – похвалил молодого человека Забродов и тут же спросил: – Петрович, а кто звонил Виктору?

Говорков неуверенно дернул худыми плечами и недовольно усмехнулся:

– А хрен его знает! Мужик какой-то…

Хозяин квартиры понимающе ухмыльнулся и покачал головой:

– Ну, разумеется, что это не женщина. Хотя, Петрович, скажу тебе откровенно, всякое бывает в нашей жизни, особенно в таких делах.

– А я о чем, – приподнявшись со стула, воскликнул Говорков. – Тут что-то не так!

– Петрович, чем я могу тебе и Виктору помочь? – уточнил Забродов.

– Не знаю… – промямлил сосед. – Может, поговорить сейчас с ним?

Забродов усмехнулся:

– Петрович, но кто же будет сейчас разговаривать с выпившим человеком. Вот завтра можно на трезвую голову и поговорить.

Уставший и взволнованный гость недоуменно посмотрел на хозяина квартиры, а потом наклонился вперед и пристально уставился на него.

– Нет, Константинович, – замотал он головой, – ты в норме!

Илларион Константинович протяжно и демонстративно выдохнул из себя воздух и укоризненно произнес:

– Это для тебя я в норме, а для непьющего человека и тем более спортсмена это как красная тряпка для быка!

Иосиф Петрович смущенно пожал костлявыми плечами, отчего его кудлатая голова качнулась влево-вправо, как голова китайского болванчика, и наконец неподвижно застыла на левом плече.

– Так что делать, товарищ полковник? – чуть ли не взмолился Говорков. – Его же нужно как-то обезопасить от этих угроз и нападений!

Забродов снисходительно посмотрел на своего собеседника и улыбнулся:

– Ты что, Петрович, хочешь меня нанять в телохранители? Ты понимаешь, о чем просишь? Даже если бы я и согласился присмотреть за твоим талантливым племянником, то все равно это не дало бы никаких положительных результатов.

Говорков взглянул на Забродова и хмыкнул:

– Почему, Константинович? Ты же у нас человек военный, разведчик… Да я и в деле тебя видел. Не полковник, а генералиссимус!

Илларион Забродов раздраженно махнул рукой:

– Да не мели ты чепухи, Иосиф. Виктор – человек общественный, постоянно на виду, и, чтобы обеспечить ему безопасность, нужна хотя бы небольшая мобильная группа телохранителей.

Петрович обреченно вздохнул и проговорил:

– Так что, Илларион Константинович, нет никакого шанса выжить парню?

Забродов после такого заявления взорвался:

– Да чего ты хоронишь парня!? И с чего ты, Иосиф Петрович, вдруг решил, что его хотят убить?

Говорков печально затряс своей кудлатой, уже отяжелевшей головой и с апломбом заметил:

– Чувствует сердце старика.

Забродов недовольно произнес:

– У тебя, Говорков, только нос может безошибочно чувствовать запах водки!

Говорков нерешительно дернул своими худыми плечами, однако сильно возражать не стал, только тихо пробубнил себе под нос:

– Одно другому не помеха.

Забродов посмотрел на соседа и напряг слух, чтобы услышать, что же сказал его гость, однако почти ничего не разобрал.

– Что ты сказал, Петрович? – переспросил Забродов.

Говорков тряхнул головой и пробурчал чуть громче:

– Значит, помощи ожидать не приходится.

Забродова этот глупый разговор и особенно выводы подвыпившего соседа уже начали раздражать, и он решил, что пора заканчивать посиделки.

– Иди проспись, дорогой, а завтра похмелимся, и все будет в других тонах и красках, – сказал Забродов Говоркову.