Еще я сходил к озерцу, где состоялась моя эпическая битва с ящером. Разлагавшаяся в теплом климате туша издавала такую вонь, что я не рискнул подойти к ней, хоть и планировал срезать с хвоста или брюха еще один кусок шкуры. Более того, плезиозавр был буквально облеплен всякой живностью: насекомыми, противными на вид слизнями и зверьками размером с земную крысу. Мне стало понятно, что надеяться на что-то помимо костей тут не приходится. Пожалуй, местные проглоты способны и кости утилизировать — что-то мне до сих пор не попадались скелеты или хотя бы отдельные кости животных.

Смирился с утратой и, перебравшись на противоположный берег, наловил рыбы. Домой вернулся не с пустыми руками. Затем еще несколько раз ходил на рыбалку, чтобы обеспечить построенную мной коптильню запасом сырья.

Коптильня представляла собой выкопанную на некрутом склоне берега ручья траншею, накрытую сверху дерном. В нижней части костер из сырых дров со всякими пахучими травками. В качестве дров использовал ветки плодовых деревьев. Выше по склону рыба и мясо в плетеном из прутьев и обмазанном глиной шалашике с дымоходом. Дым от костра, пройдя по яме, охлаждается и попадает в помещение с сырьем для копчения. Вот и вся незамысловатая конструкция. Помимо рыбы коптил подбитых камнями птиц и прыгавших по веткам некрупных зверюшек.

Также я обнаружил несколько растений, в коре которых содержатся дубильные вещества. Спасибо встроенному в мой организм биохимическому анализатору. Так что моя задумка с кожаными труселями приобретает все более реальные очертания.

В лесу нашел несколько видов съедобных грибов. Оказались очень вкусными.

Не забросил и освоенные ранее ремесла. Из волокон «крапивы» сплел добротную веревку, способную выдержать мой вес. Вот только не подумайте, что в отчаянии я решил удавиться. Мой дальнейший путь к аборигенам будет пролегать по безлюдной гористой местности, где нет ни дорог, ни мостов, ни удобных переправ через бурные водные потоки, и хорошая веревка станет незаменимым подспорьем. Было бы неплохо сплести что-то типа домотканого полотна, но тратить время еще и на освоение навыков ткачества я не собирался.

А еще я изготовил отличный рюкзак. Конечно не мой армейский баул от фирмы «Лидер» из водонепроницаемого виндинга, способного менять окраску и рисунок под цвет окружающей местности. Но и не примитивный заплечный мешок бурлака, идущего бичевой, чей стон, по свидетельству поэта Некрасова, раздавался в свое время над Волгой-матушкой. Свой рюкзачок объемом литров в пятьдесят, я плел из стеблей «тростника», армированных «крапивными» веревками, со всем своим старанием и любовью, аж целых два дня. Получилось нечто наподобие большого плетеного лукошка с прочными лямками и клапаном, закрывающимся на деревянную пуговицу. А еще я сплел из того же тростника широкий удобный пояс, на который повесил спереди приличных размеров сумку. В ней я планировал таскать запас метательных камней и пращу, которую еще предстоит смастерить, после того, как снятая с плезиозавра шкура приобретет подходящие свойства.

По вечерам вели с Дедом обстоятельные разговоры на самые разные темы. Он вспоминал свою далекую бурную молодость в загадочной стране СССР, просуществовавшей недолго, но самим фактом своего существования на планете Земля кардинально перевернувшей многие устоявшиеся представления о политическом мироустройстве. Рассказал, как добился успеха в научных кругах и стал лауреатом самой престижной международной премии. И еще много всего разного мне поведал. Было очень интересно. В былые времена мой опекун особой разговорчивостью не отличался. Так или иначе, скучать и ностальгировать по навсегда потерянной Земле желания не возникло ни разу. Может быть, потом, тоска по родине проснется, но сейчас не до этого — подготовка к будущему походу занимает практически все свободное время.

Первым моим блюдом, приготовленным с помощью керамической посуды, был суп. Основой для бульона отлично подошли ощипанные и обработанные в пламени костра тушки парочки местных птах. Затем в кастрюлю полетели мучнистые корни тростника, грибы, ароматные травы, лук, чеснок, горсть кисловатых ягод, один перчик. Вскоре над поляной перед моим временным жилищем разлился одуряющий аромат. Набухал полную тарелку и быстро выхлебал супчик, затем еще, а потом и третью. Все время мысленно себя хвалил за то, что не забыл сделать половники и ложки.

После супа выпил кружку густого компота, приготовленного в другой посудине из лесных ягод и фруктов.

Постучал себя по набитому брюху и решил, что теперь можно и отдохнуть.

Выделкой добытого куска шкуры занялся на следующий день. Для начала убедился, что рыбешки полностью справились с поставленной задачей — очисткой мездры от ненужной органики. Затем хорошенько промял её руками. Слышал, что у коренных народов севера эту операцию женщины осуществляют с помощью собственных зубов. Я не северная дама и, вообще, всякую гадость в рот тащить не собираюсь. Мне не зазорно поработать ручками: помять, покрутить, подергать, благо шкура всего одна и не очень большая.

Пока мял выкручивал и дергал шкуру на костре в большом тазике варилась кора растения, содержащего дубильные вещества. Через час кипения снял сосуд с огня. Когда отвар остыл, извлек из емкости растительные остатки, положил шкуру и придавил камушками.

Через два дня готовую шкуру хорошенько промыл в ручье и растянул на импровизированной раме, изготовленной из четырех палок, связанных между собой веревками. По периметру шкуры острой палочкой наделал множество отверстий и примотал к раме все теми же веревками. Оставил на просушку в тени пещеры подальше от прямых солнечных лучей.