– Что вы такое говорите, сэр!
– удивился Джо.
– Какие немцы?

Взглянув в лицо шоферу, мистер Левендер увидел на нем все признаки безграничного изумления.

– Отчего вы на меня так смотрите?
– спросил он.

– Немцы?
– повторил Джо.
– Какие немцы? Эти, три болвана с дороги такие же англичане, как мы с вами. О чем вы говорите, сэр?

– Как!
– воскликнул мистер Левендер.
– Так это не немцы?

– Их зовут Томкинс, Хобсон и Браун, это такие идиоты!

– Слава тебе, господи!
– сказал мистер Левендер.
– Выходит, я еще могу называть себя английским джентльменом. Джо, я очень проголодался. Осталось ли у нас что-нибудь?

– Ни крошки, сэр, - ответил Джо.

– Тогда отвезите меня домой, - сказал мистер Левендер.
– Теперь мне ничего не страшно, ибо мой дух возвратился ко мне.

Проговорив это, он встал и, поддерживаемый Джо, проследовал к автомобилю, всем сердцем благодаря бога за то, что тот не дал ему опозорить отечество.

– М-да, - проговорил мистер Левендер, когда они отъехали миль двадцать, - мой голод становится нестерпимым. Если нам попадется какая-нибудь гостиница, остановитесь, Джо.

– Порядок, сэр, - ответил Джо.
– Правда, гостиницы теперь не те, что были, но что-нибудь перекусить нам дадут. Ваши карточки я прихватил.

Мистер Левендер, сидевший рядом с Джо, в то время как Блинк занимала все заднее сиденье, молчал не менее минуты, ибо его посетила философическая мысль.

– Как вы полагаете, Джо, - внезапно спросил он, - полезны ли вам жертвы, на которые вас принуждают идти?

– Это полезно для жажды, сэр, - ответил Джо.
– Никогда в жизни я так дико не хотел пить, как теперь, когда пиво балуют водой. От такого только растрава. Кстати, та бутылочка, что была на завтрак, - последняя из домашних припасов, сэр, с ума можно сойти! И подумать только, эти болваны ее прикончили! Кабы мне знать, что они немцы, уж я бы им ее не уступил!

– Прошу вас, - сказал мистер Левендер, - не напоминайте мне об этом. Иногда мне кажется, - продолжал он настолько мечтательно, насколько позволял голод, - что когда человека вынуждают терпеть лишения, в нем пробуждаются самые низменные страсти, разумеется, я говорю как простой человек, а не как общественный деятель. Как вы думаете, Джо, что произойдет, когда нам не нужно будет более жертвовать собой?

– Тогда мы будем делать то, что всегда делали: будем жертвовать другими, - легкомысленно ответил Джо.

– Будьте серьезны, Джо, - сказал мистер Левендер.

– Ладно, - ответил Джо, - не знаю, что будете делать вы, сэр, а я-то уж гульну годок-другой.

Мистер Левендер вздохнул.

– Сомневаюсь, чтобы я мог последовать вашему примеру, - сказал он.

Джо взглянул на хозяина, и в его зеленоватых глазах засветилось сочувствие.

– Не горюйте, сэр, - сказал он, - все дело в том, кто как устроен. Вас бы такая жизнь в неделю доконала.

– Неделю!
– проговорил мистер Левендер, захлебываясь слюной.
– Верю, что я не смогу забыть свои обязанности на целую неделю. Общественные деятели не "гуляют", как вы выражаетесь, Джо.

– Осторожно, сэр, я не могу вести машину, не глядя на дорогу.

– Да и как им "гулять"?
– продолжал мистер Левендер.
– Ведь они, как атлеты, должны ежедневно тренироваться, чтобы побеждать в своей вечной борьбе с народом.

– Ну, - снисходительно ответил Джо, - это тоже пьянство особого рода, они все время на взводе, накачивают себя и усыпляют других.

– Не знаю, Джо, что вы имеете в виду, - строго сказал мистер Левендер.

– Разве вы не замечали, сэр? Существуют два мира: мир, как он есть на самом деле, и мир, каким он кажется общественному деятелю.

– Может быть, это и так, - согласился несколько взволнованный мистер Левендер, - но скажите, Джо, который из этих миров величественнее, благороднее? И разве другой мир имеет хоть какое-нибудь значение? Конечно же, я за мир, который возникает в умах великих людей, существует на бумаге, к которой прикасалось их перо, и процветает на словах, с которыми они обращаются к народу. Разве не лучше жить в мире, где никто не боится умереть с голоду или быть убитым, коль скоро это означает смерть за короля и отечество? Разве этот мир не прекраснее того, в котором люди хотят жить и только?

– Ну, - сказал Джо, - мы все готовы умереть за отечество, коли надо. Только смерть нам не кажется увеселительной прогулкой, мы ведь не общественные деятели. Уж очень все легко у них получается.

– Джо, - сказал мистер Левендер и даже на миг заткнул уши, - это самое ужасное кощунство, которое я когда-либо слышал.

– Я еще и не то могу сказать, сэр, - ответил Джо.
– Как, продолжать?

– Продолжайте, - сказал мистер Левендер, стиснув кулаки, - общественный деятель не уклоняется ни от чего, даже от враждебных насмешек.