– Ладно, так что же получается, сэр? Посмотрите, что они говорят и что есть на самом деле. Имейте в виду, я не говорю про английских или еще каких деятелей, я говорю про тех, каких много в любой стране. Это что-то вроде тайного общества, основанного на трепотне. Послушайте, сэр. Вот один просиживает штаны и сочиняет что-нибудь высокое. Потом вылезает другой и кричит что-нибудь еще более высокое, потом они вместе просиживают штаны и кричат до тех пор, пока атмосфера не накалится так, что не продохнешь; причем все это время мы все хотим, чтобы нас оставили в покое, и слушаем их только по доброте душевной. У этих типов только две слабости: одна - это идейки, а другая - их собственные персоны. Им надо быть важными, а без идей не поважничаешь, образуется порочный круг. Когда я вижу, что человек важничает, я говорю себе: "Господи, помоги нам, нам это очень скоро понадобится!" Раньше или позже так оно и выходит. Я скажу вам, сэр, какое проклятие тяготеет над миром: люди научились говорить то, чего не чувствуют. И, господи, сколько их таких!

– Джо, - сказал мистер Левендер, у которого глаза вылезали на лоб, ваши слова - это похоронный звон по поэзии, философии и прозе, особенно прозе. Они могила истории, которая, как вам известно, состоит из войн и интриг, порожденных мыслями общественных деятелей. Если бы ваши низкие взгляды соответствовали действительности, кто бы сказал нам, участникам великой эпической борьбы, ободряющие слова о том, что мы творим историю? Разве была произнесена у нас хоть одна речь, которая не пролила бы целительный бальзам в наши уши? Подумайте о том, какую поддержку дают эти слова сиротам и вдовам и раненым бойцам, которые лежат под звездами и страждут. "Творить историю", "играть решающую роль в великой драме" - вот лозунг, вечно стоящий перед нами, который служит утешением нам и опорой им. Ивы бы хотели лишить нас этих слов? Позор, позор!
– повторил мистер Левендер.
– Вы бы хотели разрушить волшебство жизни и уничтожить все принципы.

– Дайте мне факты, - упрямо сказал Джо, - и заберите мои принципы. Насчет волшебства не знаю, что это такое, но можете его тоже взять себе. И вот еще что, сэр: разве вы не замечали, что, когда деятель кипятится и что-нибудь говорит, это превращает его в куклу? Неважно, что будет после, он должен твердить свое, чтобы не выглядеть дураком.

– Разумеется, не замечал, - ответил мистер Левендер, - я почти никогда не встречал такой узости у общественных деятелей, и никогда я не видел, чтобы они "выглядели дураками", как вы весьма грубо выразились.

– Где же ваши глаза, сэр?
– проговорил Джо.
– Где же ваши глаза? Даю вам честное слово, что это почти всегда так, хотя, я согласен, они любят подпустить туману. Но, трезво говоря, - если это только возможно общественные деятели неплохи, если держаться от них подальше. Вы же сами затеяли этот разговор, сэр, - добавил он примирительно, - кстати, вот вам и гостиница. Перекусите, и вам станет легче.

И он затормозил перед вывеской "Королевский Козел".

Мистер Левендер, затянутый в водоворот невероятных чувств, которые пробудил в нем цинизм шофера, глядел непонимающим взором на красный кирпичный дом.

– Здесь совсем неплохо, - сказал Джо, - когда я был бродячим торговцем, я частенько сюда наведывался. Там, где собираются коммерсанты, всегда найдется хорошее винцо, - добавил он, щелкнув себя по горлу.
– И потом, здесь чудно готовят пикули. Вот ваши карточки.

Вдохновленный этими словами, мистер Левендер вылез из автомобиля, в сопровождении Блинк вошел в гостиницу и стал искать закусочную.

Дородная служанка с быстрыми красивыми глазами взяла у мистера Левендера пыльник и карточку и указала ему на стол, за которым уже сидел бледный интеллигентного вида молодой человек в очках.

– У вас не найдется еще мяса?
– спросил молодой человек, не поднимая глаз от тарелки.

– Нет, сэр, - ответила служанка.

– Тогда принесите мне яичницу с ветчиной, - добавил он.
– Вот вам второй талон, и принесите мне еще чего-нибудь, что у вас есть.

Мистер Левендер, муки которого при слове "мясо" стали непереносимыми, взглянул на обглоданную кость и вздохнул.

– Мне, пожалуйста, тоже ветчины и пару яиц вкрутую, - сказал он.

– Ветчину я вам подам, - ответила служанка, - но яиц осталось только на одного человека.

– И этот человек - я, - выговорил молодой человек, впервые отрываясь от тарелки.

Мистер Левендер мгновенно почувствовал к нему отвращение; вид у него был нездоровый: высокий бледный лоб, странно блуждающие запавшие глаза за стеклами очков.

– У меня нет никакого желания лишать вас ваших яиц, сэр, - проговорил мистер Левендер, - хотя я сегодня ничего не ел.

– А я ничего не ел полгода, - ответил молодой человек, - и недели через две мне нечего будет есть целых два года.

Мистер Левендер, который обычно говорил правду, посмотрел на своего собеседника с некоторым ужасом. Но молодой человек снова устремил все свое внимание на тарелку.

"Как обманчива внешность, - подумал мистер Левендер, - у него такое интеллигентное, можно даже сказать, одухотворенное лицо, а ест он, как дикарь, и лжет, как бродяга!" И поскольку голод стал снова терзать мистера Левендера, он сказал довольно ядовито:

– Вероятно, сэр, вы находите чрезвычайно забавным рассказывать неправдоподобные истории незнакомому человеку?