Вскоре явился Батлер с извинениями за задержку. Он, скрывая свое горе за внешним благодушием, произнес:

– Наступают веселые времена, и каждый банк хочет знать, как получить обратно свои долги.

Он взял сигару и чиркнул спичкой.

– Да, выглядит угрожающе, – с улыбкой отозвался сенатор Симпсон. – Садитесь, садитесь. Недавно я побеседовал с Эйвери Стоуном из «Джей Кук и Кo», и он сказал, что слухи о связи Стинера с банкротством этого Каупервуда ходят по всей Третьей улице и что газеты скоро раструбят об этом, если не принять меры. Я также уверен, что это известие скоро дойдет до мистера Уита из Ассоциации муниципальных реформ. Джентльмены, мы должны решить, что делать. В одном я уверен: нам следует без шума вычеркнуть Стинера из списка партийных кандидатов. Мне представляется, что это может стать серьезной проблемой, и мы должны сделать все возможное, чтобы смягчить дальнейшие последствия.

Молинауэр глубоко затянулся сигарой и выдохнул клуб серо-голубого дыма. Он вдумчиво посмотрел на гобелен на противоположной стене, но ничего не сказал.

– Одно не вызывает сомнений, – продолжал Симпсон, убедившись в том, что никто не собирается говорить. – Если мы в разумные сроки не выдвинем обвинение сами, это сделает кто-нибудь другой, и дело будет иметь неприглядный вид. По моему мнению, нам нужно подождать, пока не станет совершенно ясно, что кто-то еще собирается сделать это, – возможно, Ассоциация муниципальных реформ, – и тогда мы будем готовы вмешаться и станем действовать таким образом, как будто мы собирались так поступить с самого начала. Фокус в том, чтобы выиграть время, поэтому я предлагаю максимально ограничить доступ к бухгалтерским книгам нашего казначея. Ревизия, если она вообще начнется, хотя это весьма вероятно, должна быть неспешной.

Сенатор не любил ходить вокруг да около, когда обсуждал жизненно важные вопросы с влиятельными коллегами. Он предпочитал называть вещи своими именами, хотя и не мог избавиться от велеречивости.

– По мне, это звучит здраво, – сказал Батлер, присев в кресло и пытаясь скрыть свое истинное отношение к обсуждаемому делу. – Думаю, наши люди без труда могут затянуть ревизию на три недели. Если мне не изменяет память, они вообще работают довольно медленно.

Тем временем он размышлял, как бы привлечь к делу Каупервуда и побыстрее добиться суда над ним, не пренебрегая интересами местного отделения Республиканской партии.

– Да, неплохая идея, – с серьезным видом согласился Молинауэр. Он выпустил колечко дыма и задумался, как избежать упоминания об отдельном правонарушении Каупервуда до тех пор, пока они не встретятся.

– Мы должны очень тщательно спланировать программу действий, – продолжал сенатор Симпсон. – Но когда мы будем вынуждены принять меры, мы будем действовать стремительно. Сам я считаю, что это дело определенно всплывет на поверхность через неделю или около того, и тогда нельзя будет терять времени. Если мы последуем моему совету, я попрошу мэра послать казначею вежливый запрос, а казначея – написать ответ мэру. После этого мэр с согласия городского совета временно отстранит казначея от должности – думаю, у нас есть полномочия для этого, или, по крайней мере, примет на себя его обязанности, не предавая огласке договоренность; разумеется, если мы не будем вынуждены это сделать. В крайних обстоятельствах мы должны быть готовы немедленно передать эту переписку газетам.

– Если джентльмены не возражают, я мог бы подготовить письма, – тихо, но решительно вставил Молинауэр.

– Что ж, вполне разумное решение, – легко согласился Батлер. – Это едва ли не единственное, что мы можем предпринять в таких обстоятельствах, если только не найдем другого обвиняемого, и у меня есть предложение по этому поводу. Возможно, мы не так уж беспомощны, как может показаться.

При этих словах его глаза полыхнули мрачным торжеством, а по лицу Молинауэра пробежала тень разочарования. Значит, Батлер уже знает; возможно, и Симпсон тоже.

– Что вы имеете в виду? – спросил Симпсон, заинтересованно посмотрев на Батлера. Ему не было известно о сделке на шестьдесят тысяч долларов. Он не занимался тщательным исследованием сделок городского казначейства и не разговаривал с коллегами последние несколько дней до нынешнего совещания. – В этом замешаны посторонние игроки?

Острый ум политика напряженно заработал.

– Ну, нет, – осторожно отозвался Батлер. – Я бы не назвал его посторонним игроком. Собственно, я имел в виду Каупервуда. Джентльмены, незадолго до встречи с вами я кое-что узнал, и это наводит меня на мысль, что молодой человек не так уж невиновен, как может показаться. Мне представляется, что он заправлял этими делами и пользовался Стинером как с его согласия, так и против его воли. Я лично занялся этим вопросом, и насколько можно судить, наш Стинер не так виноват в случившемся, как я думал сначала. Мне удалось узнать, что Каупервуд всячески угрожал Стинеру, если тот не выделит ему больше денег. Только позавчера он получил крупную сумму под фальшивым предлогом, что делает его не менее виновным, чем Стинера. Сертификатов городского займа на сумму шестьдесят тысяч долларов, которые он получил по этой сделке, нет в амортизационном фонде. А поскольку репутация партии находится под угрозой, я не вижу особых причин для снисхождения. – Он сделал паузу, убежденный, что выпустил опасную стрелу в направлении Каупервуда, как оно и было на самом деле. Однако сенатор и Молинауэр были немало удивлены, поскольку во время предыдущей встречи Батлер весьма дружелюбно относился к молодому банкиру, а его недавнее открытие едва ли могло служить оправданием для подобной враждебности. Молинауэр был особенно удивлен, так как рассматривал дружеские отношения между Батлером и Каупервудом как возможную помеху.

– Да что вы говорите? – задумчиво произнес сенатор Симпсон, поглаживая подбородок белой рукой.

– Да, я могу это подтвердить, – тихо сказал Молинауэр, убедившись, что его личный план запугать Каупервуда и вытряхнуть из него акции трамвайных компаний становится несбыточной мечтой. – Позавчера я поговорил со Стинером об этом деле, и он сообщил, что Каупервуд пытался получить от него триста тысяч долларов, а после отказа Каупервуду все-таки удалось получить чек на шестьдесят тысяч долларов без его ведома.

– Как это могло случиться? – недоверчиво спросил сенатор. Молинауэр объяснил суть сделки.

– Ого, – сказал сенатор, выслушав его. – Это говорит о том, что он весьма умен, не так ли? И сертификаты до сих пор не поступили в амортизационный фонд?

– Нет, – с энтузиазмом отозвался Батлер.

– Ну что же, – с видимым облегчением произнес Симпсон. – Мне кажется, это скорее хорошо, нежели плохо. У нас есть козел отпущения, который был так нужен. В текущих обстоятельствах я не вижу оснований для защиты мистера Каупервуда. Если придется, мы сошлемся на это обстоятельство. Газетчики могут разглагольствовать о нем, как и на любую другую тему. Им нужны горячие новости, и если мы преподнесем дело в нужном свете, то выборы могут пройти относительно спокойно, пока дело не прояснится окончательно даже при вмешательстве мистера Уита. Я, безусловно, посмотрю, что можно будет сделать с газетами.