Молодого амбициозного детектива Миллза переводят в отделение полиции работать напарником умудренного полицейского Сомерсета. Они не подозревают, что уготовила им судьба в дальнейшем, что их, ссорившихся между собой, судьба заставит сплотиться для противостояния жестокому врагу. Вначале они находят труп толстого человека и судмедэксперты устанавливают, что он умер от обжорства, видимо, кто-то под угрозой расправы заставлял бедного парня есть до тех пор, пока бедняга не лопнул. На полу обнаружена надпись загадочная надпись «обжорство»… Дальше следует целая цепь жестоких и безжалостных, мастерски продуманных убийств, скрупулезность совершения которых поражает своим ужасом. И на каждом месте убийства детективы каждый раз находят разные надписи: «жадность», «лень» и т.д. Знающий человек, каким является Сомерсет, сразу догадается, что убийства связаны между собой тем, что происходят они в соответствии с семью смертными грехами. Какой-то сумасшедший наказывает грешников, возомнив себя эдаким «мессией», посланцем свыше. Но делает это явно не стараясь скрываться, наоборот, он играет с детективами в своего рода «кошки-мышки», оставляя на месте преступлений мельчайшие зацепки, позволяющие проследить путь его безумных мыслей. Это дело не может быть обыкновенным, для его раскрытия придется применить свои способности, просидеть долгое время в библиотеке за чтением библейских книг про смертные грехи, заставить себя понять, зачем ему все это нужно и вообще, что за человек может придумать такие убийства. И вот когда герои в опасной близости от преступника, он терпеливо ждет окончания страшного противостояния, полный решимости завершить свой кровавый шедевр…

И что все-таки отличает этот фильм от ему подобных? Во-первых, во многих «подделках» убийства совершаются безо всякого на то основания, просто так, а в «Семь» все связано и понятно, хотя и не сразу – фильм открывает завесу постепенно. Во-вторых, прекрасная игра актёров и, без сомнения, гениальный сценарий. Но, скорее всего, популярность фильм приобрел из-за той неповторимой атмосферы зла, жестокости, с которой показан город и люди, атмосферы ожидания чего-то худшего, полной безнадежности и пессимизма, отсутствия надежды… Со временем зритель понимает, что подобное действо никак не может закончиться хорошо, в конце обязательно будет что-то ужасное. И зритель не ошибется в своих предположениях – Дэвид Финчер не любит делать happy end в своих фильмах. Это ему не всегда удается – например, продюсеры фильма «Игра» оставили в живых героев Майкла Дугласа и Шона Пенна, хотя в сценарии и в задумке режиссёра этого не было. Может он был и прав, но мы уже этого никогда не узнаем. Слава Богу, что в «Семь», несомненном шедевре жанра психологического триллера, все закончилось, как и должно было, счастливый конец был бы попросту неуместен…

Я люблю конфеты. Конфеты бывают разные, но больше я люблю конфеты с какой-нибудь начинкой. Шоколадной, фруктовой, ликерной – все равно. Но иногда с начинкой найти не удается и приходится довольствоваться конфетами без начинки. А что, конфеты без начинки, пусть и не такие вкусные, но зато их можно сосать очень долго, и во рту потом надолго остается приятный вкус. Конечно, какой-нибудь «Барбарис» ни в какое сравнение не идет с тем же «Мишкой на севере», но и он неплох, когда другого выбора нет. А еще в детстве мы любили подшутить над всякими плохими детьми – брали очень красивый фантик от какой-нибудь очень дорогой и вкусной конфеты, запихивали туда другой фантик или что-нибудь еще и заворачивали, чтобы казалось, что внутри и правда лежит настоящая конфета. Вот смеху-то было, когда кто-то разворачивал такой подарок. Ой… К чему это я? Я же вам хотел про Тома Рипли рассказать.

Том Рипли замечательный. Он умеет настраивать рояль, ходит в костюме, не то что всякие хиппи и прочая прогрессивная молодежь. Он настоящий мужчина, у него даже девушка есть, но ее очень мало показали, наверное, она просто там не нужна в этом фильме. Так вот, однажды, когда Том Рипли смахивал щеткой пыль с пиджака очередного богатого клиента, к нему подошел другой богатый человек и предложил тысячу долларов, чтобы Том поехал в Италию и вернул сына этого богатого человека, Дики Гринлифа, домой.

Том даже не успевает согласиться, как обнаруживает себя проходящим итальянскую таможню. Там он встречает девушку по имени Мередит, которой говорит, что его зовут Дики. Вообще-то это происходит на 9 минуте 43 секунде от начала фильма, поэтому не совсем понятно своеобразие конфликта, который преподносит нам Мингелла. Что он хочет этим сказать, такой быстротечностью событий? Что самые важные и переломные события в жизни происходят за считанные минуты. Да нет же. Он просто вспомнил, что все ругали его предыдущий фильм за слишком медленное развитие сюжета. А ведь еще одного-другого «Оскара» хочется (вспомните дату премьеры сего творения – конец декабря), вот и решил Энтони учиться на своей же ошибке – решил так ускорить происходящее на экране, что даже сам, наверное, не успел опомниться, когда Рипли уже убивал Толстого друга. Но это будет потом.

А пока, на 12 минуте фильма, Том рассматривает в бинокль того самого Дики и его подругу Мардж, у которой целлюлит. И тут он говорит по-итальянски, что лицо Дики – его лицо. С чего он это взял? Если он так долго вынашивал эту идею, то почему фильм идет только 12 минут? Больше всего меня обычно бесит отсутствие мотивации в поступках героев – первый смертный грех для сценаристов. Похоже, нам самим надо додумывать, как и почему Рипли пришел к такому повороту. Возможно, сыграло роль то, что такой мелкий и ничтожный человек при встрече с богатой и роскошной жизнью начинает понимать, что жизнь его к этому моменту удалась не очень сильно, зависть к таким людям заставляет его осознать свою ничтожность. Позднее он сам выразит мысль о том, что большинство людей на Земле считают себя хорошими людьми, но на самом деле это совсем не так. Его более или менее устраивало положение букашки, но только до тех пор, пока он не соприкоснулся с другой жизнью. Еще забавнее выглядит эпизод, когда Дики вдруг ни с того ни с сего спрашивает у Тома, есть ли у того какой-то талант, после чего завязывается сцена, служащая ключом к сближению этих двух людей. А когда что-то ключевое начинается с такой высосанной из пальца фразы, то вновь заходит речь о мотивации.

А в это время режиссёр Энтони Мингелла руководит своим оркестром. Еще в начале фильма, в самых первых кадрах, из затемнения странным оригинальным образом появляется голова Тома, как будто оператор вышел из темной комнаты, открыв дверь. Нельзя не догадаться, что подобная проделка будет и в конце, оператор, скорее всего, уйдет от Тома темную комнату, закрыв за собой дверь, чтобы не засветить пленку. Рифма конца фильма с его началом! Замечательно, но предсказуемо. Подобные кичевые проделки преследуют одну-единственную цель – зрителям обязан понравиться фильм. Но это не «Армагеддон», куда напихали вообще все идеи современного кинематографа (к слову сказать, девять сценаристов – дело нешуточное). Это же драма. Или псевдодрама. Но Мингелла думает, что драма. Он и сценарий написал. Один. И режиссирует один. Но один в поле не воин, спросите у Джона МакТирнана и Майкла Крайтона. Но что это я, продолжим о «Рипли». Оригинально сделаны не только титры с именами актёров, но и даже само название – за несколько секунд на том месте, где должно стоять слово «талантливый» так быстро проходит столько эпитетов, что не успеваешь их все прочитать. Я бы остановился на слове «голубой», но его там даже нет. Голубой мистер Рипли. Об этом позже. Актёр Мэтт Дэймон ходит по пляжу в трусах такого цвета, что Стэнли Кубрику с Кирком Дугласом даже и не снились, играет патетическая музыка, а сцена с исполнением тремя персонажами в ночном баре песни «Ту вуо фу лямерикано» изначально рассчитана на премию MTV Movie Awards за лучшее музыкальное выступление. К счастью, победил намного более претенциозный и куда более интересный и незанудный «Саут Парк» с песней «Uncle Fucka». И я был сему событию очень рад. Камера то и дело находит неожиданные ракурсы, а музыка становится все громче. Все это безобразие создает отторгающий, то есть обратный задуманному эффект. А так обычно и бывает, когда очень хочешь чего-нибудь добиться, то есть реальный шанс перестараться и сделать все наоборот. Что, собственно, и произошло.

Да нет, что это я. Вспомнил я тут Виссариона Григорьевича Белинского только что. Славный был человек, похоже, да и критик хороший. Так вот, Белинский однажды сказал, да сказал так, что слова его стали правилом и непреложной истиной для любого критика – будь то критик театральный, кинокритик или любой другой критик. А сказал он, что нельзя все время ругать произведение искусства, каким бы оно плохим не было. Нужно обязательно сказать о работе что-нибудь хорошее. Ну что ж, раз так, говорю: Джуд Ло. Его я заметил еще в «Экзистенции», но там он играл какого-то невнятного, только-только открывающего для себя чуть ли не новый мир парня, а здесь он идеально вписался в образ. Его совершенно бешеная энергетика так и прет из экрана, взять хотя бы сцену, когда он так ладошкой пощечину Дэймону дает на лодке. Истекая кровью на той же лодке, он тоже здорово сыграл, даже страшно немного стало. И вообще, это лишний раз подтверждает только одно – начинающие, ничем еще не испорченные актёры порой выдают такие роли, которые через пару лет сыграть не смогут – погрязнут в деньгах и славе, как Кейдж после «Оскара». Но не будем загадывать, пока у Ло все нормально, главное – это не запороть роль русского снайпера у Анно. Кстати, тот еще будет фильм, похоже. Но я опять отвлекся.