Ворочали и матерились.

Ну понятно.

Для десантного батальона наш дивизион, ещё и в походном положении — как мышь коту. Что и произошло.

Один из окруживших «шилку» заметил, что я пришёл в себя:

— О, последний живой! — и быстро вывел свой ствол в горизонт, направляя его на мне в живот, потом добавил, мазнув глазом по моему погону: — Ты не дёргайся, майор. Лично к тебе претензий нет, но есть приказ. Веди себя нормально — и будешь жив. У нас приказ — занять территорию. Вас мочить — команды нет.

Подымаясь на ноги, вижу, что они похожи на стандартную группу — одиннадцать человек. И все не спеша топают ко мне. Ну а чего им торопиться, они уже победили. Сегодня. Здесь.

— Если нет команды мочить — нахуя всех заколбасили? — надеюсь, у меня получилось это сказать спокойным тоном.

— Да комполка мудак. Извини. Какие-то новые боеприпасы испытывал, противотанковая батарея по вам отработала. То не мы. Майор, лично к вам претензий нет. Тем более — на одном языке говорим, одному богу молимся.

Оружия у меня в руках нет, опасности для десятка здоровенных десантников я не представляю. На вид. Они абсолютно спокойно обходят меня с флангов, чтоб завершить фиксацию. Говорливый, как я теперь вижу, командир или замком группы продолжает:

— Плен оформим согласно конвенции. Условия нормальные. Чего нам делить? Наше руководство с вашим не ладят, но у народа то претензий нет. Не дури, майор. Ты ж тоже в армии, всё сам понимаешь. Ничего личного. А плен — у вас год за пять идёт при подсчете стажа, да?

— У вас претензий нет — у меня к вам есть. Вы к нам пришли. Не мы к вам. Да и не майор я.

— Опа, а кто? — глумливо тычет говорливый стволом в мой погон.

— Не майор я, майор, — по его глазам вижу, что угадал правильно. А что тут угадывать, у этих ребят выше майора «в поле» не бывает. А для капитана он и возрастом, и повадками стар.

— Не майор я. И в армии ни дня не служил. Хотя вру, сегодня первый день. Но день же ещё не закончился? Так что, в армии я ни дня не служил. Я служил в военно-морском флоте, майор. Капитан третьего ранга. Перевели сюда. Только форму и успел переодеть.

Пока мы общаемся, группа берёт меня в полукольцо, и пора делать то, что пора делать. Паузы и разговора мне хватило, чтоб прикинуть диспозицию и сблизиться с ними вплотную.

Они по прежнему спокойны. Спортивные подтянутые парни, четко исполняющие приказ, при других обстоятельствах заслуживающие уважения.

Пришедшие с той стороны государственной границы. Нарушившие все предварительные договорённости.

В голове — слова Шепеля. Видимо, последствия контузии. «…Живи, Батя, живи за всех нас….»

Спасибо, братва, вы сделали всё, что могли. Хотя и смогли не много. Но хоть в плен не пошли.

Спасибо и тебе, Шепель. Что постарался. И за последний подарок спасибо, я уже оценил.

А теперь моя очередь.

И я протягиваю бравым десантникам из-за спины вперёд левую руку, на которую все заинтересованно смотрят в первый момент. Вид их лиц, за секунду меняющийся от победно-надменного до очень изумлённого — последнее, чем завершается моя карьера.

Один к одиннадцати — нормальный размен.

Тем более, если этот один — вообще с флота, заброшенный волей судьбы за пятьсот кэмэ от ближайшего моря.

Чеку я вытащил за спиной три секунды назад, стандартный запал — четыре секунды.

Последний подарок моего начштаба Шепеля — граната в моей руке — превращается на миг в яркое солнышко, которое хоть немного исправит ситуацию.

Военный колледж специальных искусств.

Кажется, ещё не всё. Прихожу в себя в теле какого-то пассажира в другом, как модно было писать в книжках, мире.

Когда бывало нечего делать, я с удовольствием читал про попаданцев куда попало. Вот и меня, кажется, угораздило.

Пара секунд у меня уходит на адаптацию и я спотыкаюсь перед чёрной дверью с нарисованным на ней черепом. Некстати приходит смешная мысль, что у нас так раньше распределительные будки маркировали. Давно.

Парень, в которого я попал, местами мой коллега. Тоже военный, только из рядового состава. С какими-то задатками к чему-то, я пока не понял какими. Служил аналог нашей срочной службы местным пограничником. Соседи напали, всё как у нас. В бою остался в живых вдвоём с товарищем, товарищ до госпиталя не дожил.