— Неплохо офицеров кормят, — присвистываю. — но всё равно не понятно. Зачем шмотки проё… Ну ты понял.

— Вот ты тормоз… Там у меня обычная форма была. Я только джемадарские нашивки прилепил. Там — все свои, перед кем в горах выделываться? — Пун смотрит на меня, как на дурачка. — А тут, в свете сословных понтов, нужен уже офицерский крой. Да и не абы какой… А где бы я там новую форму брал? Да ещё в той спешке, в которой меня сюда дёрнули?

— Блин. Не подумал… Прости. Никак не привыкну, что ты уже офицер.

— Не парься, — Пун хлопает меня по локтю, — не для тебя. Это я для них офицер… — он кивает на группу первокурсников, уныло бредущих с физкультуры в сторону учебного корпуса. — Ну и я навёл справки; ты тут, говорят, как сыр в масле. Я подумал, что если тебя одели-обули, то и мне что-то подберут. Опять же, не ясно было, получится ли наш Устав провести, как единственный. Соответственно, какую форму искать: нашу или местную.

— Понял, можешь не продолжать. Да, это я затупил…

— Ну, вот тут и обитаем, — показываю Пуну кубрик. — Только ключ один, эта пластинка дурацкая. Правда, «батя» говорил, можно ещё сделать.

— Уоррент, что ли?

— Он. Плюс ещё одна кровать тогда нужна, для тебя.

— Ну пошли к нему. И знакомиться, и договариваться, — Пун достаёт из своего мини-рюкзака два холщовых свёртка и поясняет, — Шнапса он не будет, ты сам сказал. Здесь — наши орехи и наш мёд. Тут они, говорят, в цене. Да и редкость. Веди.

Уоррента находим на обычном месте, за столом, где он — успеваю увидеть лист до того, как он его переворачивает при нашем появлении — продолжает кропать «Положение о медобслуживании нижних чинов и членов семей».

— Батя, знакомься, мой напарник. И бывший, и теперь. Правда, ещё и начальник по совместительству.

— Пун, — не чинясь, подаёт Пун руку уорренту, не дожидаясь, чтоб тот встал. — Пожалуйста, не вставайте. Это вам, — и он быстро разворачивает холщовые мешочки на столе.

Из одного высыпаются белые, как снег орехи. Из второго Пун извлекает пергаментный свёрток, который сразу начинает неповторимо пахнуть горным мёдом, — горный. У вас такого нет.

— Да у нас вообще никакого нет, — степенно улыбается уоррент. — Зимой все пчёлы помёрзли в тот год. Ну, присаживайтесь, коль пришли! За мёд — отдельное спасибо, — добавляет уоррент через две секунды, которые он с явным удовольствием нюхает пергаментный свёрток, переданный Пуном. — Я Вальтер, — с запозданием отвечает он Пуну.

— Батя, да нам бы на две секунды, и бежать, — обрываю начинающиеся далеко идущие планы. — У нас тут мероприятие через два часа, лучше не расслабляться лишний раз… Пун вообще преподаватель.

— Наслышан, — степенно кивает уоррент и поворачивается к Пуну, — на «ты»?

— Запросто, — пожимает плечами тот.

— Ну тогда говорите, чем могу?

— Нам бы второй ключ от двери, — выкладываю на стол свою пластинку-ключ. — И кровать бы вторую.

— Отдельного кубрика, как у него, не хочешь? — уоррент кивает на меня, гладя на Пуна.

Мы с Пуном переглядываемся:

— А можно? — выдаём синхронно.

— Офицеру — запросто. — Кивает уоррент. — Атени у нас не до конца здоровым по документам проходит. Ему в медблоке — самое место. Офицера тоже можем рядом разместить.

— Соглашусь, если кубрик соседний, — отвечает Пун.

— Хотите, могу вообще полулюкс дать. На двоих Там общая кухня и общий санузел. Но комнат две, и спальня у каждого своя.

— Идеально, — снова говорим синхронно, даже не глядя друг на друга.

— Батя, а как бы нам с новой формой для него? — напоминаю о второй цели нашего визита сюда.

— С деньгами у меня порядок, — добавляет Пун, вопросительно глядя на уоррента…

Ещё через пятнадцать минут я перетаскиваю свои вещи, включая постельное бельё, в новое помещение по соседству, в котором Пун, в одних трусах, заканчивает протирать полы и окна. Быстро раздеваюсь и присоединяюсь к нему. Вдвоём добиваем «квартиру» за считанные минуты.

А через пятнадцать минут, приняв по очереди душ, сидим, развалившись, на кухне и пьём кофе из точно такого же магического кофейника, как у Декана в кабинете.