Мать родну землю, народную, советскую.

Уж как наша-то земля кровью добыта,

Кровью добыта да кровью полита.

Вы смотрите не проспите врага-ворога,

Чтобы он нежданно в гости не пожаловал,

Не пришел бы к нам, разбойник, по чисту полю,

Не пролез бы иноземец по сырой земле,

По сырой земле да род-под кустышком,

Не проехал бы он по морю на кораблях,

Не пролетел бы в самолете по поднебесью.

С той поры стоят ребята-пограничники

На советских на крепких заставушках,

Стерегут они границы от разбойников,

От фашистов подорожников-разбойников.

В дни Олимпиады передавали по радио другую мою песню из этого же сказа. Пел ее тот же хор Пятницкого, только музыка Захарова.

Не боится ветров гора каменна

От ветров она, гора, не сдвинется.

Не боимся мы врага-супротивника

От врага, как гора, мы не сдвинемся.

Мы не тронем никого, да и нас не тронь:

Как подступит враг, мы дадим отпор,

Мы дадим отпор крепче старого,

Теперь силушка у нас небывалая,

Мы сомнем, сокрушим врага-насильника,

Не стоять ему против Красной Армии.

Только вышла я из больницы, переслали мне из Голубкова письмо. Пишет мне из Приморья незнакомый человек, заместитель политрука Николай Красильников:

"Дорогая Маремьяна Романовна!

Прочитали мы с товарищами в газете "Красная звезда" ваш сказ, посвященный Красной Армии. И вот решил я написать вам это письмо.

Сила нашей армии не только в том, что мы имеем прекрасную боевую технику, но еще и в том, что мы крепко связаны со всем советским народом. Ваш сказ о силе храброй красноармейской подтверждает это еще раз. Мы знаем, что за нами стоит весь огромный советский народ. И если вороны-стервятники попытаются напасть на цветущую нашу страну, мы их сметем и сокрушим, как сокрушает былинку буря-падера. Это доказала наша Первая Отдельная Краснознаменная армия в боях у озера Хасан.

И правильны ваши слова о том, что нет на всей земле такой силы, чтобы выстояла против Красной Армии. Такой силы нет и никогда не будет! Мощь Красной Армии - это мощь всего советского народа, а советский народ непобедим.

Советский народ доверил нам самый ответственный участок дальневосточную границу, и мы оправдаем его доверие...

Передайте, уважаемая Маремьяна Романовна, наш красноармейский привет колхозникам вашего колхоза.

Н и к о л а й К р а с и л ь н и к о в".

Читаю я письмо, удивляюсь и радуюсь: будто у меня еще дети выискиваются, сыновья новые.

И думаю я: "Мало ли ребят в Красной Армии, а небось каждый мои слова тоже прочитал и каждый, как Красильников, мой сказ оценил. И любой красноармеец мне теперь вроде сына стал. Кто еще столько сыновей имеет? У какой матери теперь радости больше моей?"

Прежде многодетную семью горем считали, а у меня радость вместе с семьей прибывает.

Несколько раз письмо перечитала. К Валентине Анисимовне сходила, и она прочитала. Радуется она не меньше меня. Брат Константин приехал по делу в Нарьян-Мар, зашел ко мне в гости - и того прочитать заставила. Константин у нас немногословесный. А и он сказал:

– Хорошо, что люди твое дело признали. У тебя теперь и дальние друзья завелись.

Отписала я Красильникову, что в нем я сына нового нашла. Послала я ему приветы, пожелала добра да здоровья, велела честно служить народу, границы крепить да хранить, ворога следить. Вскоре от него снова ответ пришел.

И думаю я: "Прежде так было: говори с подушкой, а не с подружкой. А теперь я с ближними и дальними друзьями да подругами говорю..."

Поправилась я и снова пошла на работу в библиотеку. Кроме того, занималась я в неполной средней школе взрослых, а к весне, после испытаний, получила на руки свидетельство об окончании трех классов.

Весной пришла мне телеграмма. Всесоюзный дом народного творчества устраивал в Москве первый слет сказителей и приглашал меня к 20 июня. Окрисполком помог мне достать билет на морской пароход, который уходил 21 июня.

Хоть и опаздывала я в Москву, а все-таки поехала. Думаю, что хоть до Архангельска доеду.

В день отъезда, 21 июня, дул ветер-север, с ног сшибал. Ребята из-за этого и провожать не пошли. Первый раз они расставались с матерью и ревмя-ревели.

16

Два моря проехали - Баренцево и Белое. В Архангельск пароход "Вятка" пришел в четыре часа утра 25 июня.

"Куда я, - думаю, - ночью денусь? Не бывала да не видала, в город, как в темный лес, зайду".

А не успела на берег выйти, знакомых как ветром нанесло. Иду я с чемоданишком по пристани, а родня и выискалась: стоят два незнакомых человека и руку подают, именем-отчеством меня называют. Один из них директор Дома народного творчества в Архангельске Георгий Иванович Смельницкий, а другой - работник по народному творчеству Сергей Кузьмич Баренц. Повезли они меня на трамвае, отвели мне комнату и говорят: