Павел опрокинул меня на кровать и через мгновение накрыл своим телом. Кажется, я стонала, кажется, громко, но с Волковым сдерживать себя нереально, он знал, что именно я люблю, он был моим первым мужчиной, все мои желания у него как на ладони.

Наверное, усталость — это единственное, что смогло нас остановить. Нам не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Казалось, что все до этого было лишь для того, чтобы усилить жажду друг друга. Заснули мы в объятиях друг друга. Довольные и счастливые, но совсем без сил.

***

К сожалению, когда солнечные лучи пробрались в комнату, и я открыла глаза, то не увидела любимого рядом. Что ж, скорее всего, он уже уехал в офис. Дотянулась до телефона — Волков заботливо положил его на тумбочку.

«Доброе утро. Я отвез Катюшку в садик. Люблю тебя, отдыхай».

Губы расплылись в улыбке. Одно дело знать о чувствах, другое дело увидеть их подтверждение. Второе сообщение оказалось от Антона.

«Оля, позвони мне срочно. Это очень важно».

Улыбка мгновенно погасла. Сообщение явно не предвещало ничего хорошего. Но я все равно набрала номер Антона.

Глава 23

— Привет, Антон, что случилось?

Честно говоря, разговаривать с ним не хотелось, но мало ли, вдруг это действительно важно.

— Оль, привет, у меня к тебе несколько вопросов. Павел много времени уделяет Катюшке?

— Да, все свободное время. Даже в садик сам отводит и укладывает спать. Идеальный отец.

Не удержалась от улыбки.

— Плохо дело. А у вас отношения наладились?

Странный ответ. Неохотно ответила:

— Да. А что?

— Оль, я следил за Павлом, он встречал с какой-то рыжеволосой. Вот запись их разговора.

«Родная, имей терпение. Ребенок ко мне привыкнет, перестанет скучать по маме, и мы снова будем вместе», — прозвучал голос Павла. Это точно был Волков. «Родная» — когда-то он звал так меня. Сейчас кого-то другого.

«Мне не нравится, как она на тебя смотрит, да и как ведет. Это слишком» — я узнала голос Илоны. И как будто этого было мало, Павел ответ ей:

«Потерпи, солнышко мое. Скоро все будет кончено, милая».

— Прости, Оль, — прозвучал голос Антона, словно последнее слово в приговоре.

— Он не мог…

Я не хочу в это верить. Нельзя же так лгать.

— Мне жаль, Оль. Но тебе стоит что-то делать. Мне не нравится слово «кончено».

Антон был категоричен, а во мне бушевали эмоции. Происходящее казалось кошмарным сном.

— Если не веришь, есть фотографии. В этот раз без фотошопа. Мне ни к чему лгать, Оль. Прости, что сделал больно.

Второй раз бы обман с фотографиями бы не прошел, и от понимания, что Антон не врет, стало больнее.

— Он же…

Я не в силах закончить предложение, потому что все это слишком. Я поверила ему. Наивная идиотка. Позволила себе любить. Впрочем, чего я хотела от человека, который вместо того, чтобы поговорить и спросить, его ли это ребенок, сразу подал на меня в суд? Чего я ждала от человека, предложившего мне сделку прожить с ним девяносто дней, иначе он отберет у меня ребенка? Хотелось кричать, потому что только человек, которого любишь, может причинить такую боль. А ведь мне ничего не обещали, и то, что Павел хочет меня вернуть, я придумала сама — он подобного не говорил.

— Он играл, Оль. Ты была просто его развлечением. По-настоящему ему нужна была только дочь. С тобой он просто развлекается, а потом избавится.

Наверное, Илона еще надо мной и посмеется. С глаз капали слезы. Меня все еще трясло.

— Послушай. У меня есть знакомые. Я сделал поддельные документы на вас с Катюшкой, можем уехать, где он вас с Катей не найдет. Тебе в любом случае опасно там оставаться, Оль. Мало ли этот наиграется или та гадюка догадается, чем вы занимаетесь. В лучшем случае просто дочь отберут. Я буду ждать тебя в старом охотничьем домике сегодня. Помнишь, у нас там была фотосессия? Это мой единственный способ искупить вину. Отсюда поедем за Катюшкой, будем менять машины. В общем, выберемся. Я помогу, только приезжай.

Положила трубку, но хотелось разбить телефон об стенку. Ну не могло быть так! Я просто не хотела в это верить, но мир, как и всегда, не хотел подчиняться моим желаниям.

За что, Паш?! За что ты так со мной? Зачем нужно было меня вновь влюблять в себя? Неужели ты не понимал, что это жестоко?!

Вызвала такси. По дороге несколько раз мне звонил Павел. Чувствовал, что ли? Я сбрасывала звонки — разговаривать настроения не было. Не уверена, что смогла бы сдержаться, хотелось высказать все, что о нем думаю. Но какой смысл? Он будет все отрицать. Заявит, что запись поддельная, хотя я понимаю, что если Антон и мог сделать фотомонтаж, то запись он подделать не в силах. Об Илоне он просто не знал, как не знал имя истинного заказчика.