— Там тоже нужно намазать, — сказала, указывая на трусы.

— Я сам.

— Как хочешь, — ухмыльнулась я. — Главное, не расчесывай гнойнички.

— Не могу.

— Шрамы останутся.

Боже, словно с ребенком разговариваю. Комнату покидала с чувством полного удовлетворения. Во-первых, сердце грела разрисованная спина Волкова. Во-вторых, в кармане лежали ключи от его кабинета — Волкову волей-неволей придется соблюдать постельный режим. Начнет искать ключи — напомню о рекомендациях врача.

Одно не учла — что к Волкову придет врач и, конечно, заметит мое художество.

Громкий крик «Оля!» показал, что я оказалась права, а значит, пора дать деру. Рванула в детскую. При Катюшке Павел точно орать не будет.

Черт, не добежала. Волков поймал меня почти у самой спальни и прижал к стенке в самом прямом смысле — несмотря на свое состояние, бегал он слишком быстро. Выздоравливает, что ли? Крепко держал за запястья, так, что не вырваться при всем желании, навис надо мной. Дыхание перехватило.

— Оля, солнышко, мое, ты ничего не хочешь мне объяснить?

Невинно хлопала ресницами, а его горячее дыхание обжигало кожу. Павел стоял слишком близко, мысли почему-то путались, сердце бешено стучало, но не от страха.

— Подсказываю: рисунок на моей спине.

— Я просто соединила точки.

Ответ дебильный. Но говорят, что мужчины любят идиоток. Черт, я вроде бы не собиралась нравиться этому мужчине. Или собиралась? Черт, как же все сложно.

— И у тебя совершенно случайно получился олень?

Промолчала. Может быть, стоило обойтись цветочками? Эх, хорошо, что я еще не написала все, что я о нем думаю. Тогда бы Волков был гораздо злее.

— Совершенно случайно.

Смотрела внимательно на Павла. А ведь он, красивый, даже высыпания из-за болезни его не портили. Неподходящие мысли в такой момент. Может, я тоже приболела, несмотря на иммунитет?

— Оля, Оля, какая же ты лгунья. А ты знаешь, что врунишек надо наказывать?

Я напряглась в ожидании, как вдруг из двери показалась Катюшка. Мы с Павлом оба замерли. Я даже не знала, радоваться или огорчаться. Любопытно же, как он хотел меня наказать. У меня какая-то ненормальная реакция на Волкова.

— Вы обнимаетесь? — спросила малышка.

— Обнимаемся, — ответил Павел, прижав меня к себе, и прошептал. — Отшлепать тебя надо.

Покосилась в сторону комнаты, в которую Волков просил не заглядывать. Боже, надеюсь, она не похожа на комнату из пятидесяти оттенков? Мало ли, вдруг у Волкова изменились пристрастия за четыре года.

— Я хочу кушать, — сказала дочь.

— Я тоже, — добавил Павел.

Повела семейство в кухню кормить. Волков из-за болезни на диете, а я старалась все-таки все врачебные рекомендации соблюдать. Так что пришлось хорошенько подумать, чем его накормить. Хорошо, что кабачки запекла со сметаной. Блюдо легкое и вкусное, глядишь, добрее будет. Сытые мужчины однозначно должны быть добрее. А этот смотрел как-то подозрительно. Между прочим, я решила соблюдать диету с ним за компанию.

Катюшка быстро съела овсяную кашу с молоком и поспешила в зал смотреть мультики.

— Я подумал над твоим наказанием, Оль.

— Может, обойдемся? — спросила. — У меня кожа нежная, если что.

— Поскольку, пока что мне твоего оленя не смыть, будет справедливо, если я на тебе тоже что-нибудь нарисую.

— Тоже зеленкой?

— Нет, можешь выбрать краски сама.

— И что собираешься рисовать?

— Это секрет. Думаю, лучше сделать это в ванной, чтобы не заляпать квартиру.

— Я так понимаю, что лучше в купальнике, чтобы не испачкать одежду.

— Именно. Не волнуйся, я даже с тебя смою все это.

— Надеюсь, без приставаний?

— Оль, когда я к тебе приставал? Я же у нас сама невинность.

Усмехнулась на это заверение, но согласилась. Хотя бы просто из любопытства, что же такого придумал Волков — фантазия-то у него богатая. Плюс, должна признаться, мне скучно.

Как только Катюшка заснула, достала свою палетку с аквагримом, кисточки и губки. Что бы Волков на мне ни нарисовал, смоется это легко и быстро. Переоделась в купальник и отправилась в душевую, где меня уже ждал Волков. Павел был в джинсах и футболке. Ему пока нельзя мочить кожу. Отдала ему краски и губки и прошла в душевую кабинку, бывший следом за мной.

— Оль, повернись спиной.

Я послушалась, чувствуя, как по телу бегут мурашки — в душевой прохладно или это у меня от нервов? Павел не спешил, устроился поудобнее. Я слышала, как он размешивает краску. Наконец, он коснулся меня губкой. Но вовсе не там, где я ожидала. Он аккуратно провел спонжем по внутренней стороне бедра, так, что мурашки побежали гораздо сильнее.

— Эй!

— Оль, ну мы же не договаривались, где конкретно я буду рисовать. Нужно было это оговаривать заранее.