У неё добрые намерения, но ничего не могу поделать с болью, колющей моё сердце. По отношению ко мне он ни разу не вёл себя, как подонок, не так, чтобы очень. Он был забавным и милым. И казался заинтересованным. Очень заинтересованным. Именно я всё испортила, сказав ему правду.

Не нужно было ничего говорить ему. Кто вот так выдает, что он девственник? Я ведь не знаю его настолько хорошо, чтобы выкладывать сходу серьёзные вещи. Вынуждая сбежать.

В буквальном смысле.

Должно быть, Сидни что-то чувствует за моим молчанием или может по выражению моего лица. Кто знает? Но она сразу же понимает, что оно не к добру.

— Он уже как-то обидел тебя, я права? Прошло всего несколько дней, как он наконец-то набрался храбрости поговорить с тобой. Ты в курсе, что он наблюдал за тобой почти две недели.

— Да. — Пожимаю плечами, чувствуя себя глупой. Разочарованной. Было забавно знать, что он наблюдает за мной. И устраивать шоу. Мне нравилось, что богатый парень не сводит с меня глаз. Более того, мне нравилось ощущать на себе его руки и губы. — Оно и к лучшему, что ничего не было.

— Определённо. — Сидни дотягивается и ненадолго накрывает мою руку своей. Я поднимаю на неё взгляд и улыбаюсь. Приятно иметь друга. Она на несколько лет младше, но мне она нравится. Она милая. Забавная. Единственный её недостаток в том, что ей удается долго бегать и без особых усилий. Ага, можно сказать, ненавижу её за это…

Но могу простить ей это.

— Так о чём ты говорила раньше? — Сидни отпускает мою руку. — Ты упоминала, что тебя отвергли. Ты хочешь сказать, что это мой брат отверг тебя?

Не желая объясняться, киваю. Боюсь, что могу показаться готовой заплакать или сделать что-то такое же глупое. Нужно взять себя в руки. Нужно забыть о том, что он казался таким поглощенным мною, а потом полностью переменился и позволил мне камнем пойти ко дну. С тех пор я его не видела. Прошло два дня с того рокового вечера, а я даже мельком не видела его снаружи или как-то ещё.

Это странно. И жутко. Где он мог быть? Избегает меня? С чего бы ему переживать?

— Что случилось? — Только открываю рот, чтобы ответить, но она машет руками, словно отговаривая меня. — Забудь. Не хочу знать. Слишком много деталей сведут меня с ума.

— Никаких неприличных деталей, поверь мне. — И я выдаю ей краткую версию, многое опуская. Про поцелуи и тисканье, равно как и про признание, что я — девственница. То есть, я рассказала ей про всё, что случилось, примерно за одну минуту.

— И затем он просто ушёл? Ты уверена, что всё мне рассказала?

— Всё самое важное. — Поднимаюсь, стряхивая песок со своей задницы. — Пошли обратно. Я замёрзла. — Ложь, но из-за сильного ветра этим утром Сидни может поверить мне.

— Неважно. — Она тоже поднимается. — Это нормально, если ты не хочешь рассказать мне всё. Я понимаю. Он — мой брат. Мне бы тоже не хотелось быть в курсе всего.

— Верно. И спасибо, Сид. — Я улыбаюсь ей. — За то, что дала мне выговориться.

— Без проблем. Может нам стоит встречаться каждое утро, как тебе? Это хорошо для нас обеих. — И начинает удаляться, она уже далеко впереди меня, и я спешу за ней, чтобы не отстать.

— Только, если пообещаешь сбавить темп и принять во внимание мою ненатренированную задницу, — кричу ей вдогонку.

Сидни смеется, и ничего не могу поделать, смеюсь в ответ.

Хотя и подразумеваю каждое слово.

Гейб

Я на очередном паршивом ужине с родителями в загородном клубе. В том же самом, где мы были несколько дней назад, когда я встретил девушку. Ту, с которой мама пыталась меня свести. Её зовут Одри. Юная, симпатичная блондинка, улыбающаяся и смеющаяся над всеми моими шутками, при этом хлопая передо мной накладными ресницами. И которая пыталась схватить моё бедро не один раз, а дважды, и в какой-то момент мне стало интересно, действительно ли она собирается схватить меня за член.

Но из-за Люси я тут же выкинул её из головы. Я не был заинтересован в Одри. Я хотел Люси. Но теперь, когда знаю, что она — девственница, и отверг её предложение закрутить курортный роман без интима, я не могу и дальше мечтать о Люси. Она под запретом. Не для меня. Мне нужно найти кого-то другого.

Например, Одри.

Весь вечер мы флиртуем. Мы шутим. Мы пьем. Много.

Мы пьяны.

Она уже практически висит на мне, а моим родителям всё равно. Они в своем собственном маленьком мирке, да и, кроме того, я с девушкой, заслужившей их одобрение. Я, наверное, мог бы вытащить её грудь и продемонстрировать, как награду, а они бы поаплодировали и заявили: «удачный выбор, сын».

Так. Я упился в хлам, если обдумываю, как оголю её буфера. Одри часто смеется. И её смех неприятный. Я вспоминаю, как мило рассмеялась Люси, как только призналась про свою девственность.

Траханая девственница.

Погодите, не так. Девственницы не трахаются. Поэтому они и девственницы. Я не могу быть ответственным за это. Люси — хорошая девушка. Она хранила себя для правильного парня, я же не такой. Я — мудак, путающийся с богатыми цыпочками с фальшивыми грудью, носом и ресницами. Такими, как Одри.