Это жизнь, которой я завидую и презираю.

После десяти кругов у меня перехватывает дыхание, и я останавливаюсь на мелководье, цепляясь за бортик бассейна, чтобы отдышаться, солнце припекает мои плечи. Вода холодная, а воздух тёплый, и от этого контраста я дрожу, поэтому опускаю голову, прислоняясь лбом к бетонной кромке. Закрываю глаза и фокусируюсь на дыхании, вдыхаю глубоко и размеренно, постепенно успокаивая сердцебиение.

Мне точно нужно выбираться отсюда и больше тренироваться, я абсолютно не в форме.

— Ты в порядке?

Низкий мужской голос пугает меня, и я отталкиваюсь от края бассейна, пока скольжу на его середину, всюду разлетаются брызги воды. Поднимаю голову и обнаруживаю с другой стороны забора, разделяющего наши дома, мистера GQ.

Ладно, на самом деле это не мой дом, но на лето я считаю, он принадлежит мне.

— Ага, у меня всё хорошо. — И становлюсь прямее, едва касаясь дна бассейна. Я всем говорю, что во мне сто пятьдесят пять сантиметров, но это ложь. Я едва ли больше ста пятидесяти. Будучи такой коротышкой и чересчур пышной, большую часть времени я выгляжу толстой. Коренастой.

Мне это не нравится. Совсем.

Он опирается предплечьями на низкий забор, небрежно роскошный, и когда солнце светит на него, являя в золотом свечении, он будто какое-то божество. Теперь моя очередь пялиться в полном восхищении, слегка затаив дыхание от того, что он так близко. Никогда не смотрю на него слишком долго, боясь, что он заметит, как я глазею — этот особый талант я оставлю ему, — но сейчас я насмотрюсь.

Он даже симпатичнее, чем я думала. Хотя называть его симпатичным несправедливо. Он красивый. Великолепный. Квадратные челюсть и подбородок, прямой нос, резкие скулы и мягкие полные губы, компенсирующие все эти острые углы. Не могу определить цвет его глаз, он ещё слишком далеко, но мне они представляются ярко-голубыми или, возможно, зелёными.

Настолько абсурдно хорошенький, что не сомневаюсь, он только что вышел из рекламы в журнале или сбежал с модного показа. На парня прямо больно смотреть.

— Плаваешь? — констатирует очевидное.

Киваю, поднимая руки пригладить волосы назад, чувствуя себя неловко. Я должно быть ужасно выгляжу, в то время как он просто стоит там, словно статуя, без единого изъяна. На нем нет футболки, у него широкие и гладкие плечи, рельефная грудная клетка, а вот пресс трудно оценить из-за забора.

На одну томительную минуту его взгляд опускается на мою грудь, и я борюсь с желанием прикрыться. Опускаю руки по бокам и начинаю топтаться, благодарная, что ниже шеи меня не видно. — Обычно ты не плаваешь в полдень, — замечает он.

— Решила изменить заведённый порядок. — Он только что сделал до боли очевидным тот факт, что действительно знает мой распорядок, но я не заморачиваюсь указать на это.

— Ты здесь на лето? — интересуется он.

— Ага. — Делаю паузу, прочищая горло. Нужно говорить соответствующим образом. Я из богатых и благородных. А они не говорят «ага» и «угу» на вопросы, требующие положительного ответа. Если бы моя мама была здесь, она бы дала мне подзатыльник. — А ты?

Кивнув, он выпрямляется, убирая руки с забора.

— Нам стоит иногда тусоваться вместе, — как бы невзначай предлагает он. Слишком небрежно. Взгляд напряжен, тело одеревенело, и мне кажется, что он …

Нервничает?

Невозможно. В смысле, посмотрите на него. Он такой… GQ. Словно сошёл с рекламы в журнале. Какого чёрта ему нервничать, разговаривая со мной?

Мой пульс ускоряется. Он приглашает меня на свидание? Естественно нет. Он всего лишь хочет потусоваться.

— Может быть, — отвечаю, слегка пожимая плечами. Как будто ничего особенного не происходит. Так вот, самый классный парень, которого я когда-либо видела, разговаривает со мной, говорит, что хочет провести со мной время. Я могу с этим справиться. — Только прежде, чем тусить вместе, разве люди сначала не знакомятся?

Его губы изгибаются в улыбке.

— Точно подмечено. Итак, как тебя зовут?

Похлопываю себя по подбородку.

— Я первая спросила.

Его улыбка становится шире.

— Ты не спросила.

Я выгибаю бровь. Это выражение, которому научилась у своей мамы, оттачивала годами. В прошлом этим фирменным движением я отпугнула немало парней, но GQ даже не шевельнется.

— Скажи мне твоё имя, а я скажу своё.

— Гейб, — не колеблясь, говорит он.

— Сокращённо от Гэбриэл? — Когда он кивает, я продолжаю: — Я Люси.

— Люси, — он произносит моё имя, словно пробует его, глубоким сдержанным тоном, отчего я дрожу. — Очень приятно, Люси.

— И мне очень приятно, Гэбриэл. — Я слегка перекатываю «р», ничего не могу поделать с собой, он приподнимает брови, но ничего не говорит.

Так глупо. Я должна вести себя, как белая девочка. Как приличная, с правильной речью, утончённая белая девушка, живущая в особняке, и которую ничего не заботит.

Другими словами, я не должна быть похожа сама на себя.