— А кого это смущает? — в подтверждение своих слов герцогиня небрежно махнула рукой. — Наверняка этот ловкий трюк и был проделан по наущению самого герцога. Власть лишней не бывает, как и деньги. К тому же у него есть два наследника от первого брака. Я не удивлюсь, если он и женился на этой бойкой смазливой девчонке с одной целью — подложить ее под короля. Что ж, нужно признать, ему это удалось. — И она завистливо протянула: — Дальновидный прохиндей…

Изумленно похлопав глазами, Роветта поняла, что, если она и надеется занять хоть какое-то место подле короля, то интригам ей еще учиться и учиться.

Герцогиня обошла ее кругом, оглядывая скептическим взглядом.

— Все закрыто. Это неправильно. Нужно глубокое декольте и…

— Нет, нет! — решительно возразила Роветта. — Не нужно ничего открывать. Вы сами сказали, что король очень любопытен. А какая может быть загадка там, где все можно увидеть? Вот если б устроить так, чтоб король захотел увидеть побольше…

— А это мысль! — гофмейстерина приложила палец ко лбу, призадумавшись. — Нашла! Ты будешь доставать что-нибудь с верхней полки, лучше всего с табурета. И нужно сделать так, чтобы щиколотки были видны хотя бы наполовину. И проделать это, когда он войдет. А я уж постараюсь, чтоб вошел он вовремя.

Роветта смутилась до слез. Щиколотки на всеобщее обозрение — это позор!

— Никто кроме короля их не увидит, не волнуйся, — со смешком утешила ее герцогиня. — А королю ты все равно покажешь гораздо больше. Не думай, что он будет возиться с тобой в темноте. Он раздевает своих любовниц сам, при свете. Догола! Он любит видеть обнаженное женское тело.

Девушка нервно вздохнула, чуть не подавившись. Что за нравы в королевском дворце! Разврат какой-то!

— Ох уж эти провинциалки, — раздраженно вздохнула Зориан, — сколько в вас глупостей понапихано! Скромность нужна только для гостиной, для спальни она вовсе ни к чему. Ладно, ты готовься, а я постараюсь организовать так, чтоб король появился в нужную минуту там, где ты будешь его ждать.

В этот же день во время дежурства Роветты королева в приступе неконтролируемой ярости разгромила в будуаре все, до чего смогла добраться. Фрейлины вместе с горничными торопливо наводили порядок, стараясь закончить уборку как можно быстрее, чтоб не дать повода взбалмошной королеве снова впасть в буйство.

Роветта, сочтя, что они вполне обойдутся без нее, тихо сидела в своем обычном закутке, грезя о любимом. От мечтаний ее отвлек спор няньки Геральды со своей воспитанницей. Королева, не стесняясь, кричала так, что ее не услышал бы только глухой. И хотя дверь в спальню была закрыта, Роветта слышала каждое ее слово.

То, что королева терпеть не могла короля, знали все, чувство это, впрочем, было взаимным, но вот то, что королева считала себя несчастной, Роветта услышала впервые.

— Я с детства знала, что у меня нет никакого выбора! Никакого! Что я не имею права даже посмотреть в сторону того, кто мне понравится! Меня даже ты называла «моя маленькая королева»! А я не хотела быть королевой! Мне никогда не нравился этот отвратительный самодовольный Леран!

Нянька что-то негромко ей возразила, отчего Геральда взвилась еще больше:

— Я хочу быть свободной! Хочу сама решать, что мне можно, а что нельзя! Хочу сама выбрать себе мужа! Который будет любить меня и только меня! — и после небольшой паузы, во время которой раздался грохот разбитой посуды, прозвучало решительное: — Я отравлю Лерана! Он мне надоел! Я стану регентшей при своем малолетнем сыне и воспитаю его так, как нужно будет мне! Он будет во всем покорен моей воле, и я стану править страной! И все будут этому рады!

Няня принялась убеждать королеву не делать этого, но та, не слушая, со слепой злобой приказала:

— Принеси мне синильные грибы, немедленно! Я знаю, что с ними нужно делать! Я впервые испытала настойку, сделанную своими руками, на любимой камеристке матери, чтоб причинить ей такую же боль, как она причиняла мне. Служанка быстренько померла и была такого приятного синенького цвета. И отцовский наушник, доносивший ему обо мне, тоже недолго корчился. А уж как приятно было послать человечка к отцу, возражавшему мне во всем и запрещавшему самую малость! Жаль, я не видела, как его корежило. — И зловеще взвизгнула, заставив Роветту сжаться в своем укрытии: — Я и мамашу достану, ей от меня не скрыться! Я отомщу всем, кто обрек меня на эту каторжную жизнь! И в первую очередь мерзкому Лерану!

Роветта испуганно вскочила, но тут же села обратно, объятая нервной дрожью. Неужели все услышанное здесь — правда, а не фантазии умалишенной? Так страшно ей еще никогда не было. Посмотрела вокруг — никого. Недоброе предчувствие стало еще сильнее, и она, влекомая страхом за собственную жизнь, поспешно влезла в маленький шкаф, стоявший в самом углу. Старательно поддернув юбку повыше, чтоб не прихватить ее дверцей, затворилась и задрожала еще сильней.

По комнате раздался звук тяжелых шагов, и нервный голос королевы сообщил: