— Мам, он честно какой-то странный… Ну вот честно…

— Лиз, может ты наконец нормального мужика встретила? А не странного. Может, тебе наконец повезло? Может, нам всем повезло, что рыцари еще остались. При деньгах и благородные. Может, ты выстрадала наконец простое женское счастье? — вещала мама мимо моих ушей. — Лиза…

Это не были вопросы, в мамином голосе слышалось утверждение, а в моем едва сдерживаемые слезы.

— Мама, это какое-то сумасшествие, — едва выговорила я и переложила телефон в другую руку, чтобы пальцами правой промокнуть глаза.

— Иногда надо сходить с ума, чтобы не тронуться умом. А ты тронешься… С Кириллом и его папашей…

— Мама, не надо так про Александра Юрьевича… Пожалуйста, не надо.

— Даже не проси меня менять мое мнение, — как обычно, встала на дыбы мать. — Я никогда не прощу ему, что он не отпустил тебя домой…

— Тогда бы я не встретила Лию, не пошла бы работать и не познакомилась с Гришей… — теперь перебивала я, но совсем не твёрдо. — Мама, мне страшно! — наконец выкрикнула я то, зачем звонила.

Не последовало даже самой краткой паузы.

— Лиза, ты столько всего пережила. Неужели тебе все еще страшно? — в мамином голосе слышалось неприкрытое удивление. Или даже раздражение.

Она что, серьезно так думает? Я не сильная, я слабая… Слабая в отношениях. Меня, как женщину, растоптали…

— Мама, я не хочу разочаровываться. Во второй раз. Я не открою свое сердце в третий. Не открою… Просто не смогу.

Господи, я плакала и не утирала слез.

— Лиза, включи для начала голову, — мамин голос звучал абсолютно ровно. — Ты в тупике. Ты загнала себя в тупик и не прошибешь эту стену. Надо просто развернуться и пойти по другой дорожке. Ждут тебя там или нет — это уже вопрос десятый. Но я поклонюсь в ноги этому Грише, если он уведёт тебя от Каменцевых. Мне больше от него ничего и не надо…

— А мне надо, мама, надо! Я не хочу, чтобы меня снова бросили. Не хочу… И Любу. Зачем ей такая травма? Она уже к нему привязалась.

— Поэтому будешь прозябать одна, да? И ухаживать за чужим стариком. Потрясающе!

Боже, в мамином голосе слышались Гришины нотки. Оба отчитывали меня, считая полной дурой…

— Лиза, ты очень красивая. И я говорю это тебе не потому, что я твоя мать, а потому что так оно и есть. Пользуйся тем, что дала тебе природа.

— Мама, на что ты меня толкаешь?

— Я? Тебя? Ты, кажется, сама побежала к этому мужику, стоило ему пальцем поманить, и теперь ломаешься. Чего ты испугалась?

Я сидела с закрытыми глазами и шмыгала носом. Чего испугалась? Себя. Я не знаю, как нравиться мужчинам. Я не знаю, как поддерживать интерес к себе. Господи, да я не знаю, что делать в постели. Я забыла… И никогда не знала, боясь лишний раз вздохнуть с картонными перегородками в квартире. Он ведь будет сравнивать меня со своей Ульяной… В умении готовить блины уж точно! А в остальном… Ему ничего не стоит взять женщину, которая знает, что ему может понравиться… Да хоть каждую ночь новую! Зачем ему я?

— Мама, ты просто не знаешь, что такое строить отношения, имея ребенка от другого мужчины, — прекратила я разговор по собственной воле. — Спасибо, — это я бросила уже таксисту вместе с деньгами и поспешила в подъезд.

К лифту. Подниматься по лестнице не было сил. У меня тряслись коленки. Точно на допрос иду. Ну почему я так нервничаю? Я ведь ни в чем не виновата…

Я сидела на кухне. Чужой — даже не знаю, как это поняла. Точно рычажок переключили: не знаю, кто: Гриша ли со своими призывами к здравому смыслу, мама — с желанием, чтобы у меня наконец появился мужик, или я сама с пониманием, что у меня нет сил на войну с Кириллом. Откупиться — но откупаться придется не один год. И все эти годы я буду прикована к оформленным на мое имя квадратным метрам. Боже, я, кажется, превратилась в транслятор мыслей ГАВа. Нет, это и мои мысли, просто другого выхода до появления Вербова я не видела. Но и Вербов не выход. А как же дедушка Саша? Родной — это же не только кровь, родная кровь скорее мешает. Порой…