— Пошли. Поможешь мне с обедом.

Женщины любую проблему решают на кухне, куда меня приволокли чуть ли не силком и ткнули носом в раковину — типа, мойте руки, дорогуша!

— Ты знаешь про наш тяжелый случай?

Я кивнула: если она про ссору отца с сыном, то да. Елена сунула мне в руки большое полотенце.

— Знаешь, похоже Бог создал женщину не из ребра Адама, а из мозговой извилины. Ее-то у мужиков и не хватает. Да что я тебе рассказываю! — она вырвала у меня полотенце и зацепила за крючок сушиться. — Ты и сама знаешь… Хотя иногда мне кажется, что Бог ещё кого-то создал из мужских мозгов, только Библия об этом, понятное дело, умалчивает. Дураки ведь в квадрате. Оба!

Она села к столу и кивнула на стул с противоположной стороны. Но сесть я не успела. На пороге возник Гриша. Главное, чтобы не начал возникать еще больше словесно.

— Мы с отцом возьмем малышню во двор. Когда нам к столу?

— Когда позову, — почти огрызнулась Елена.

— Так у вас тоже, выходит, служебный роман? — загремел створками седой «шкаф» за щуплой спиной сына, пусть, как и у него, в свитере.

Я снова открыла рот, чтобы молчать и дальше, и обрадовалась поддержке, оказанной моему бедру столом.

— Так же, это он про нас с ним, — скривила бледные блестящие губы Елена. — Я на него работала.

— Что, значит, работала? — почти что изумился Антон Сергеевич. — А сейчас не работаешь, что ли?

— Сейчас я на тебя пашу, — поднялась со стула госпожа Вербова. — Двадцать четыре часа в сутки. Валите с кухни с грязными руками. И… Гриша, возьми из шкафа Пашкину старую куртку для Любы. Куртка у нее, небось, розовая.

Я почему-то вспыхнула. Розовая, ну да… Ну и что? Она — девочка!

— У нас театральный роман, — выдал с опозданием Гриша, точно впервые был шокирован речью отца. — Мы играли вместе на сцене для чужих детей, когда поняли, что созданы друг для друга.

— Игрок! Иди за курткой, тебе сказали!

Отец так двинул сыну рукой в спину, что я очень удивилась, что Гриша не долетел до шкафа пущенной стрелой. Ну разве так можно… Ему не восемнадцать, чтобы вести с сыном себя так распущенно — Гриша взрослый самостоятельный человек. Да еще у меня на глазах, свинство…

— Сядь! — скомандовала Елена, когда мы остались одни на огромной кухне, которая казалась в два раза больше той, что была в пушкинской квартире.

Темного дерева — под корицу, шкафчики до потолка, который был метра три, если не больше. Стол, за которым мы сидели, с мраморной столешницей служил, наверное, для скорых перекусов, потому что столовая помещалась у меня за спиной, а за ней были большие стеклянные двери, выходившие, скорее всего на террасу, потому что я увидела, как все пятеро прошли мимо нас за стеклом. Любу держал за руку не Гриша, а старший мальчик, лет десяти.

— Не переживай. Когда Антон с детьми, я более спокойна за детей, чем когда они со мной. Он с ними, как дедушка, очень осторожен.

Какая у нее разница с мужем? Лет пятнадцать? Или больше?

— Я не переживаю, — соврала я, потому что не могла в чужом доме и на чужой кухне сказать правду. — Чем я могу помочь? — спросила, уже стоя на ногах.

— Сядь! — снова скомандовала Елена, и я снова села. — Сначала выпьем за знакомство!

— Сейчас даже часу нет… — пролепетала я.

— А тебе что, за руль? — усмехнулась хозяйка и встала, чтобы вытащить из шкафчика какую-то бутылку. — Собственного изготовления, настойка из черной смородины. Женское лекарство…

— Да я вообще не вожу… — выдала я с опозданием, заразившись Гришиной тормознутостью в разговоре со старшим поколением Вербовых.

— Серьезно? — Елена поставила бутылку на стол. — И как ты собираешься добираться в город из Пушкина?

Я молчала — неужели я должна перечислить весь доступный пушкинцам общественный транспорт?

— Мы же с Гришей работаем вместе, — выдала я спасительную фразу. Думала, что спасительную.

Елена поставила рюмку.

— Так дело не пойдёт, красотка! В Пушкине с ребёнком и без машины ты жить не сможешь. С Гришкой я это обсуждать не хочу. Я сама найму тебе инструктора. И у нас есть старый танк, на котором мы за грибами ездим. Пара новых царапин только украсит Хайлендер, а внутри безопасно. Научишься ездить, заморочитесь с новой машиной. И никаких «но»!