– Надеюсь, что ты хотя бы не бешеная, – пробормотал Билли Флауэрс и, отдуваясь, принялся рассматривать свою добычу. Он понимал, как ему повезло, что девочка зубами не добралась до его горла. – Знаешь, у тебя почти получилось, – добавил он со сдержанным уважением. – Еще несколько секунд, и я так и остался бы пешком, лишившись лучшего мула. Тебе не удалось сбежать только потому, что я подумал, что зря оставил здесь Иоанна Крестителя совсем одного. Немало гонялся я в этих местах за зверями, мисси, но не видал ни одного, способного вернуться назад и украсть моего собственного мула. Единственная твоя ошибка – это то, что ты не оказалась здесь минутой раньше.

Билли Флауэрс подобрал свою старую пропотевшую фетровую шляпу, стряхнул с нее ладонью пыль и водрузил на голову.

– А ты, Иоанн, – обратился он к мулу, – с тыдись! Позволить себя оседлать голому ребенку-язычнику! «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских» [25] . Диавол избирает хитрые пути, и ты едва не столкнулся с ним. Я слыхал, язычники скачут на мулах по своим горам, а когда измученный мул падет, они перерезают ему глотку, отрезают куски мяса от ляжек, жарят на костре и пожирают, а потом пляшут над мертвым мулом. Вот какая судьбы ждала тебя, Иоанн, не успей я вовремя. Вот куда едва не вверг тебя Сатана. Прямо в огнь проклятья.

Билли Флауэрс стоял и смотрел на туго связанную лежащую на земле девочку. Он поймал ее, что правда, то правда, но теперь понимал, что кровь его горячила не добыча, а сама охота. И он не представлял себе, что ему теперь с этой добычей делать.

Почти две недели я ничего не записывал. Был занят работой и подготовкой к объезду… игра какая-то… много есть о чем рассказать…

Добровольцы для участия в Большой экспедиции к апачам продолжают прибывать в Дуглас. Богатые люди со всей страны приезжают на личных автомобилях или даже в личных железнодорожных вагонах, везя с собой, как Толли Филлипс, по несколько охотничьих лошадей, бамбуковые тросточки, английские двустволки. Иные прилетают на частных самолетах. Успех рекламной кампании экспедиции превзошел самые смелые ожидания, Оргкомитет был даже вынужден развесить по всему городу объявления, что больше добровольцы не принимаются. Так или иначе, но город под завязку набит разнообразными и весьма любопытными представителями человечества: ветеранами Великой войны [26] , теми, кто служил под командой генерала Першинга [27] в годы Мексиканской революции, всякими авантюристами, ковбоями, конюхами, мошенниками, профессиональными проводниками, поварами, мелкими воришками, проститутками и прочим приграничным сбродом. Появилась даже парочка индейцев-апачей из резервации Мескалеро в Нью-Мексико. Их наняли в качестве проводников для похода в Сьерра-Мадре. Один из них, глубокий старик, хвастается, что служил разведчиком у генерала Джорджа Крука в 1883 году.

На площадке для родео к востоку от города возник Гувервилль [28] , где размещаются вновь прибывшие. Шеф полиции Гетлин и его люди пребывают в постоянном напряжении, потому что там то и дело что-то случается – то кража, то драка, то рьяный дебош, то ружейная пальба.

Почти каждый день на площадке для родео устраивают матчи поло между мексиканскими солдатами и американцами-волонтерами, после них полковник Каррильо муштрует своих солдат. Почти в каждом матче принимает участие Толли. Он, хотя и не является по-настоящему хорошим игроком, страшно гордится, что одет лучше всех участников. Он красуется в белых кожаных бриджах и сияющих коричневых сапогах, которые каждый день начищает до блеска в гостинице.

Что до меня, то все свое время я трачу на то, чтобы научиться снимать «лейкой», которую мне одолжил Уэйд Джексон. Что за дивная небольшая камера – легкая, быстрая, хотя, конечно, той глубины и четкости, к которым я привык с моим 8x10, от нее не добиться. И все-таки для газетной работы она подходит как нельзя лучше, и мои снимки матчей поло и приготовлений к экспедиции регулярно появляются на страницах «Дуглас Дейли Диспетч». Большой Уэйд охотно мне помогает. Правда и то, что он слишком много пьет, но, когда трезвый, он – настоящий профи. Он презирает то, что называется «псевдохудожественной фотографией» и «политически ангажированной фотографией», и учит простоте и строгости, типа «снимай мясо с картошкой». Хотя сам, конечно, снимает гораздо лучше, чем говорит.

– Как вы вообще оказались в Дугласе, Большой Уэйд? – с просил я его как-то вечерком, когда мы сидели за пивом в заграничной «Лас Приморозас».

– Я, сынок, всю страну исколесил, – ответил он. – Несколько лет работал в «Нью-Йорк Дейли Ньюс», в «Майами Геральд», в «Финикс Гэзетт»… ну, с перерывами. К «Дуглас Дейли» меня привела длинная и ухабистая наклонная плоскость.

– Не понимаю, – сказал я. – С таким резюме вы для кого угодно снимать можете.

– Мог, – поправил он. – Когда-то мог снимать для кого угодно. А теперь нет, малыш. У меня в нашем деле дерьмовая репутация. – Он взял пустую бутылочку из-под мексиканского пива и посмотрел через нее на свет. – Не мог удержаться от пойла. А потом и пытаться перестал. Вот и оказался здесь, где любой может сходить пешком через границу и получить легальную выпивку. – Джексон махнул рукой, подзывая официанта – Dos mescales, Miguel, mi amigo, por favor [29] . – Когда заказ принесли, он приподнял свой стаканчик и сказал: – Знаешь, сынок, я тебе что-то поучительное скажу. Это – самое полезное, что старый пьяница может сделать для своего молодого товарища-фотографа. Посмотри на меня хорошенько. Совершенно неважно, где ты окажешься через двадцать или тридцать лет и как туда попадешь. Поверь мне на слово. – Он опустил стаканчик. – Самое лучшее в газетке «Дуглас Дейли Диспетч», если не считать ее тупости, это то, что даже такой выжатый старый пьяница, как я, может получить работу.

Я тревожусь за Большого Уэйда и страшно благодарен ему за все, что он для меня делает. К счастью, у него есть хорошенькая подружка-мексиканка по имени Марта, и она о нем заботится. Уж не знаю, что она в нем нашла, но она правда много для него делает, следит, чтобы он попал из бара домой, чтобы выполнил работу, когда она у него есть, чтобы не слишком затягивал сроки.

С помощью Большого Уэйда я также пишу в газету заметки о разных происшествиях в городе, составляю характеристики для некоторых добровольцев. Вернее, я обо всем разузнаю и пишу черновик, а Большой Уэйд переписывает начисто. По правде сказать, думаю, он меня немного использует, я делаю за него его работу. Но я не возражаю.