И вся эта система, называемая «плавильным котлом», работала неплохо, пока переплавка касалась выходцев из стран Европы германской группы языков. Первые сбои начались с появлением массовой итальянской иммиграции. В крупных городах Америки появились «итальянские деревни», а как следствие – итальянская организованная преступность, мафия. Но совсем стало плохо, когда в США хлынули китайские иммигранты и представители других стран Юго-Восточной Азии.

И тут выяснилось, что плавильный котел может переплавить далеко не всех, тем более что у китайских иммигрантов особого желания к переплавке в целом не возникало. И постепенно в американских городах возник мир чайнатаунов, куда стопроцентному американцу хода нет, да он туда и не пойдет. Появились и прочие, не только китайские районы, города и поселки (причём достаточно плотно населённые), где владеть английским стало совершенно необязательно. А сегодня есть уже места, где достаточно владеть только русским.

Никто никогда не слышал о победах полиции или ФБР над китайской, японской, бирманской, корейской или вьетнамской мафией. Их живописуют только кинобоевики или фантастические фильмы. На деле побед нет потому, что интегрироваться в эти мафии и выявить, как они действуют, нельзя: для этого надо быть не американцем, а японцем, китайцем, бирманцем, корейцем или вьетнамцем. Причём речь идет, разумеется, не о внешнем виде. А где же вы найдете настоящего представителя традиционного общества, который будет действовать против своих, в пользу чужих.

Сегодня многие новые эмигранты и не собираются становиться американцами: а зачем, они и без этого пользуются всеми благами. Посреди «гражданского общества» сформировались огромные «анклавы» традиционных обществ. Что касается национальных «мафий», то они зачастую являются таковыми лишь в глазах янки. Просто на территории Америки какая-то национальная община собирает деньги со своих национальных коммерсантов в каких-то своих интересах. Коммерсанты, заплатив этот национальный налог, конечно, обжуливают налоговую службу США. Вот вам и мафия.

Национальная дифференциация идет полным ходом. Если в 50-е годы белые составляли 90% численности населения, а большинство остальных – это были негры, потомки попавших сюда двести лет назад рабов, то уже в начале 90-х годов белых осталось только 75,6%, а теперь и того меньше. Можно ожидать, что через два – три десятилетия их будет меньше половины населения. «Не белая» же часть теперь отнюдь не только негры. Юг Флориды активно заселяют кубинцы, Калифорнию и Техас – мексиканцы. Белые покидают эти штаты, а также и Нью-Йорк, переселяясь во внутренние регионы страны. Негры бегут на свой традиционный юг.

Америка, даже не как государственная система, а как страна, является, пожалуй, самой внутренне разобщенной страной мира. Стремление к гражданскому обществу именно такой страны вполне понятно: ведь в ней вообще нет никаких традиций.

Отсутствие традиций и индивидуализм, доведенный до крайности, вот что такое Америка. И любовь к виртуальной жизни есть уход от всех проблем, попытка стать самим собой, уйти в ту реальность, где тебя никто не узнает, где ты можешь вести себя так, как тебе приятнее. Сегодня для американца компьютер – это уже образ жизни, а не просто средство получения информации или инструмент для покупок. Это средство общения, работы, путешествий, совершаемых, не выходя из дома. Жизнь постепенно переходит в виртуальную реальность. Но уход в виртуальный мир приводит не только к отделению человека от государства и общества, но и к отделению человека от страны.

Так ведёт себя продвинутая часть американского общества. А что в это время делают те, кто в результате перехода страны в постиндустриальный мир стал маргиналом и не захотел интегрироваться во вновь возникшие сферы экономической активности? Ни в какую виртуальную реальность они уходить не собираются. Они заполняют улицы американских городов. Социальные дотации позволяют не работать и иметь хлеб, а дополнительный приработок от криминальных дел и торговли наркотиками даёт деньги и на масло.

И вот уже негритянское движение поднимает зеленое знамя ислама и во вполне интеллигентной форме требует создать отдельное негритянское государство на территории США. И это – следствие разных интересов «простой» Америки, разделенной на десятки традиционных обществ и социальных групп, и «Америки», которая стала некоей наднациональной всемирной корпорацией.

Полиция, соприкасаясь с непродвинутой частью американского общества, ведёт себя все более жестоко. Ведь им приходится в силу служебной необходимости общаться на улицах с грязными оборванцами, нелегальными иммигрантами, жуликами и т. д. Здесь расовые различия принимают ощутимые формы. Футболиста Симпсона, обвинённого в убийстве бывшей жены и ее любовника, оправдали по национально-политическим соображениям. Обвинение было признано как расистский заговор. Но так же, несколько ранее, были оправданы четверо полицейских, избивавших на глазах нескольких человек подвыпившего негра-водителя. И таких эпизодов в современной Америке сотни. Большинство в стране воспринимает все эти эпизоды как должное. И отнюдь не случайно.

Тоталитаризм возникает не там, где есть доминирующая идеология, а там и тогда, когда государство или то, что считается государством, начинает регулировать каждодневную жизнь своих граждан. Дело не в том, что регулируются мелочи, дело в том, что государственная машина не доверяет своим гражданам решать самостоятельно даже мелкие проблемы. В США начали с курильщиков, потом стали бороться с излишним весом, а по сути – с людьми, у которых излишний вес. Им рекомендовали отказаться от холестерина и есть обезжиренные и ужасно невкусные, пресные продукты. И попробуй не бегать в обеденный перерыв – попадешь в неблагонадежные и подвергнешься корпоративному остракизму. Это столь же оскорбительно для человека, как и демонстративная приверженность трезвости у нас во времена Горбачева. В Америке затем таким же образом решали проблему «сексуальных домогательств» и защиты прав женщин. Теперь занимаются внедрением «политически корректного лексикона».