— А ты кобель, — злобно шепчу, сдерживая порыв оттолкнуть его от себя. — Ты кинул меня…одну. Сбежал, — конечно, жалобить Максима в мои планы не входит, но при виде его невозмутимости, вперед меня начинает лезть дерзость. — К бывшей потянуло? Естественно, что взять с жалкой Крайновой, она ничего-то и не умеет.

— Дурочка, — он крепко вцепившись в мою талию и легко приподняв в воздух, кружит по комнате, как сумасшедший, беспрестанно целуя в живот.

— Отпусти, — еле сдерживаю смех, как-то очень лёгко простив его, давая слабину под натиском мягких губ.

Нехотя ставит на пол, только за тем, чтобы несильным толчком опрокинуть меня на спину и упершись ладонями в матрас, нависнуть надо мной.

— Вовсе не обязательно быть секс-машиной, чтобы заниматься любовью. Хотя…сейчас бы я непросто поласкался, — горячий язык скользит от пупка выше, прокладывая влажную дорожку к груди, скрытой тонким кружевом. — Как ты на это смотришь?

Я никак на это не смотрю, связь со всем внешним миром потеряна напрочь. Существует лишь жар и тяжесть тела, которое вдавливая меня в матрас, пробуждает ответное желание. Лишь дурманящий запах его кожи, стирающий легкую грань, доводящий до помешательства.

– Я ходил за вещами, только и всего, — отвлекаясь от поцелуев, Макс хрипло шепчет на ухо, прикусывая мочку, сильнее раззадоривая мое изголодавшееся по нему тело. — А вопросы я решал с Лехой.

— Ты залез на меня болтать? — стягиваю мешающее нам обоим полотенце, повязанное вокруг его бедер.

Испытываю чистый кайф рядом с ним, наполняясь им и даря себя без остатка, без стыдливого румянца, без ограничений. Лишь с полным ощущением любви, оба срываемся в пропасть глотая обоюдные стоны, становясь одним целым…

Максим

— И чего ты не спишь? — тихо спрашивает Марго, ступая в пятно света, отбрасываемого уличным фонарём. — Снова кошмар?

Шлепает босыми ногами по остывшей от дневного солнцепека плитке, рефлекторно натягивая футболку пониже, закрываясь от свежести порывистого ветерка. Будто хлопчатобумажная вполне лёгкая ткань может согреть, натяни она её себе до пяток.

Маргарита обходит свободное кресло и садится мне на колени, крепко прижимаясь к моей груди, слегка передернувшись от ночной прохлады. Её тело такое горячее, всё ещё хранящее уютную температуру после расставания с одеялом, так ярко играет на контрасте с моими чуть продрогшими руками, которыми я охотно обнимаю свою девочку. А она благодарно кутается в объятия, тоже крепко стискивая руки.

Ближе жмётся и я чувствую знакомую смесь шампуня, геля для душа и крема. Особенный запах, давно проникший в меня и осевший надолго.

— Не переживай, бывает иногда, — хочу поцеловать, но получается лишь вскользь коснуться волос, Маргарита юрко изворачивается, убирая голову с моего плеча.

— Уже вторую ночь подряд, — чуть отстраняется, пытаясь заглянуть мне в лицо с немым укором или любопытством в собственных глаза, а в тех отражается и моя усталость и, раздражение к таким вот бессонные ночам. И к тайнам, которые я не решаюсь открыть. — Это же неправильно.

— Я привык и это не доставляет мне никакого дискомфорта, — разговор сворачивает в совершенно ненужную тему. Запретную, болезненную и я пока не готов обсуждать нюансы, вдаваться в подробности. Потому-то прячу волнение в ложбинке между ее ключиц, целуя и скользя к шее, которую Маргарита любезно мне вверяет, слегка отклоняя голову, соблазнительно предоставляя доступ к пульсирующей жилке.

— А мне доставляет, — констатирует она, бездарно пытаясь не обращать внимания на мои ласки.

— И чем же?

Спрашиваю, впрочем, не наседая сильно, а просто поддерживая нить разговора и обдумывая куда можно соскочить с неприятной темы, ведь ясно же хитрюга сдаваться не намерена. Станет методично капать на невыспавшийся мозг, требуя ответы на все вопросы, какие только взбредет ей в голову задать.

— Ты ворочаешься, иногда очень сильно пинаешься. Стонешь и нередко кричишь, — сделанным усердием уворачивается от поцелуев, тем не менее, изредка уступая и подставляя губы, пахнущие чем-то сладковатым.

— Так ты тоже в последнее время не тихоня. Много и часто стонешь.

Игриво прикусывая Маргарите, обиженно оттопыренную нижнюю губу, чувствую, как она языком щекотно скользит по верхней моей. Дразня и соблазняя, заставляя привороженно ослабить хватку.

— С твоими кошмарами надо что-то делать, — задумчиво стирает влагу со своего рта.

— Надо, уставать надо, — целую кончик её носа, подмечая что он слегка прохладный, и Марго им тут же прячется в вороте футболки. — А мы с тобой только и делаем, что попы на шезлонгах протираем. Вот вернёмся домой…