Это «что» было кем угодно, но не им самим. Я пришла не вовремя, повелась на злобные выпады анонима, Полина хотела околдовать и прочее. В другой версии мужа Полина принялась плакаться ему в жилетку, а потом как-то всё само получилось.

— Больше не звони, — сказала я, наконец, когда поняла, что муж не видит проблем в измене. Ник считает, что это не повод рушить хороший крепкий брак, теперь мы даже станем ближе друг к другу, перейдём к осознанному партнёрству

— Мы просто разведёмся, и каждый пойдёт своим путём, — пыхтя от возмущения, подытожила я и отключила смартфон.

На следующий день Ник сменил тактику. На мою электронную почту посыпались статьи пролайферов, считающих эмбрион священной коровой, ради которой женщина, если она такова, должна принести себя в жертву. То, что оплодотворено, должно получить право на жизнь.

Я и не против, но всё равно не смогу воспитать пятерых детей. Да и подсаживать их разным матерям, преследуя цель родить всех, считала безумием и фанатизмом. Нет, Бог давно решил, что у меня не будет детей, да и не была я никогда особо религиозной. Тем более не считала зачатие в пробирке чем-то отличным от естественного.

Да, я не дам шанса эмбрионам от Ника, ну извините! Не хочу больше иметь с ним ничего общего!

И всё же муж своими картинками и статьями лишил меня сна на несколько ночей. Выглядела я ужасно: похудела ещё сильнее, да и бессонные ночи наложили на лицо такой отпечаток, что Олег, явившийся показать мне оформленные по всей форме закона исковые требования, спросил:

— Ты что, пьёшь?

Наверное, он хотел меня унизить, но плевать! Сейчас главное — показать, что я буду хорошей матерью нашему общему ребёнку, а то, зная тяжёлый характер бывшего, можно ждать, что Олег откажется.

— Нет, — ответила я, как отрезала. — А что, надо начинать?

— Так плохо? — ухмыльнулся он. — Ещё не поздно всё переиграть и вернуться к мужу.

Издевательский тон, каким это было сказано, привёл меня в чувство, подобно пощёчине, и я ответила, глядя в глаза первого бывшего:

— Ничего, переживу. После тебя было хуже.

* * *

Олег игнорировал все попытки поговорить о прошлом, безапелляционно заявляя, что теперь всё это уже не имеет значения.

— Но ты изменял мне с Ольгой, скажи честно, теперь-то уже можно не врать? — рассердилась я как-то и встала на его пути, скрестив руки на груди.

— Теперь уже можно и правдой не баловаться, — ответил Олег и прошёл мимо так, будто я была пустым местом.

В другой раз я решила выяснить о его личной жизни. Конечно, не потому что это было мне важно, просто из любопытства.

И, услышав о жене, испытала досадный укол:

— Моя жена не Ольга. Ты что-то ещё хотела узнать? — осведомился Олег с вежливой улыбкой чеширского кота. Я знала, что мой вопрос доставил ему удовольствие, и хотела добавить что-то колкое, но вместо этого притихла и спросила ещё:

— А она не будет против того, что у тебя появится ребёнок на стороне? Ну, то есть, конечно, я не стану не на что претендовать, — я закусила губу, потому что снова поймала себя на попытке оправдаться и начать умолять, будто одного раза было недостаточно.

— А почему тогда это должно её заботить? Если ты хотела спросить, есть ли у меня дети, то нет. С того времени, как мы расстались, свою позицию я не изменил.

Да, Олег сразу мне сказал, что дети — финал не его истории. Может, позже, он и передумает, но пока нет. Видимо, не передумал.

Меня интересовала позиция его жены: разве ей не хочется иметь ребёнка? Впрочем, бывший прав, дети не являются обязательным атрибутом брака. Некоторым хватает для полного счастья только второй половины.

«Счастлив ли ты?» — так и подмывало спросить, но это было бы уже на грани хамства, а я не в том положении, чтобы дерзить.

— Завтра вам обоим надо встретиться для урегулирования имущественных споров, — тем временем продолжил Олег.

Он сидел за столом напротив и сухо обсуждал предстоящую встречу с Ником и его адвокатом, а я поймала себя на том, что слушаю вполуха и борюсь с желанием дотронуться до его рукава, чтобы убедиться: Олег мне не снится, он реальный, живой. И он согласен подарить мне ребёнка.

Удивительно, но это так! И я ничем не заслужила такого подарка и даже не могла нормально выразить благодарность за его помощь. Слова застревали в горле, к глазам подступали слёзы.

Олег не любил мелодрам, вот и приходилось сдерживаться. И почему я не могу сказать «спасибо» просто так, без разглагольствований и демонстрации неуместных между нами чувств?

Наверное, потому что бывший так и не стал мне абсолютно безразличен. Не то чтобы… Чёрт, снова я оправдываюсь! Глупо, чертовски глупо. И никому не нужны мои терзания, даже мне самой. Особенно мне.