— Вы о портрете Вэйда? Он великолепен. Думаю, будет одним из самых эффектных работ на выставке. За него можно и пятьсот золотых потребовать.

Напарник изменился в лице и категорически заявил:

— Я против.

— Вообще-то ты не захотел его принимать в подарок, — недобро прищурился Кай, в этот раз не собирающийся позволять Вэйду над собой издеваться. Видать, первый успех изрядно прибавил ему уверенности в себе. — Так что я имею право делать с ним все, что захочу. Но, так уж и быть, не стану указывать, кто служил натурщиком. Назову картину просто «Злобный архимаг».

Вэйд со свистом втянул воздух в легкие, и я потащила его к двери якобы под предлогом того, что нужно сказать нечто важное. А то еще точно пришибет бедного Кая.

— Никто даже не поймет, что речь о тебе, — попыталась успокоить разъяренного напарника. — Не воспринимай все так серьезно. Пусть Кай немного порадуется тому, что окажется в центре внимания. Это для него важно. А там, глядишь, и образумится. Перестанет так отчаянно к этому стремиться. Особенно если увидит, что даже высокое общество осталось равнодушным к его картинам. Не совершенный провал, но и не успех.

— Ты права, может, хоть тогда возьмется за ум, — после паузы неохотно признал Вэйд. — Но тогда я самолично расколочу свой так называемый портрет.

— Ты уже однажды это сделал, — хмыкнула я.

— Могу сделать это не раз и не два, — усмехнулся он. — Желательно о голову художника.

Постепенно удалось унять его гнев, и мы вернулись в мастерскую. Еще с полчаса пообсуждали завтрашнюю выставку, которая должна была состояться в три часа дня, потом разошлись.

На выставку явилось такое количество народу, что оставалось поражаться. Далеко не каждый начинающий художник мог таким похвастаться. Да что там начинающий. Не каждый известный. А все благодаря удачной рекламной кампании, развернутой Ларой, Лисом и Арлин. Первая гарантировала Каю появление представителей высшего общества. Второй раструбил о выставке и о том, что там будут все, кто представляет вес в Бармине, среди посетителей своих заведений. Так что для тех уже было делом престижа посетить ее. Третья же убедила руководство газеты, в которой работала, опубликовать новость о выставке на первой полосе. Учитывая размах, что приобрела подготовка, те были только за.

Ранее мало кому известный скромный эльф-полукровка в одночасье стал публичной персоной. Особенно с учетом того, как его презентовали в статье. Уникальный некромант со светло-эльфийской кровью, что само по себе нонсенс. Да еще сын популярной писательницы Азали Осале — плод ее романтической связи с одним из светлоэльфийских князей. Последнее, конечно, было указано как неподтвержденный слух, но народ весьма падок на такие вещи. Никто даже не усомнился в том, что в жилах Кая и правда течет княжеская кровь. О его же искусстве было написано, как о новом направлении в живописи, что скоро найдет себе кучу последователей.

В общем, жители Бармина были заинтригованы и предвкушали настоящую сенсацию. Кая после выхода статьи за два дня до выставки начали узнавать на улицах — благо, художник газеты сумел великолепно передать сходство. Восторженные барышни млели от внешности молодого таланта, что только добавляло ему популярности. Разумеется, Марибет в восторг от такого не приходила и была мрачнее тучи. Полноценно радоваться успеху жениха у нее не получалось, хоть она и пыталась этого не показывать.

Вэйд же безжалостно прогнозировал Каю грандиозный провал, о чем не стеснялся говорить в открытую. Это немного спускало возгордившегося эльфа с небес на землю. И в день выставки он был настолько взволнован и взвинчен, что смотреть было больно. Трясся, как заяц, не решаясь покинуть мастерскую.

А тем временем у входа в заведение уже собралась толпа, ожидающая появления Кая и его торжественной речи перед объявлением о начале. Мы все, разодетые и причесанные по такому случаю, напрасно пытались его успокоить.

— Все ты виноват, — укорила я Вэйда, который не постеснялся даже сегодня отпустить очередную издевательскую реплику в адрес Кая, после чего тот и забежал в мастерскую и отказался оттуда выходить. — Ну зачем ты его довел?

Мы напрасно пытались приободрить Кая, чтобы успокоился и вышел. Лис даже предложил ему выпить для храбрости, но когда бедолага-эльф не ограничился одним бокалом и потянулся к принесенной бутылке и начал пить из горла, я решительно отобрала.

— Да возьми же себя в руки, — уже начала сердиться. — Ты не можешь вот так всех подвести. Особенно Лару. Она ведь в тебя поверила.

Птерка, расстроено наблюдающая за этой сценой, протяжно вздохнула.

— Они меня освистают, — совершенно несчастным голосом сказал Кай, съежившийся в кресле и обхвативший голову руками. — Я стану посмешищем. Извините меня, но я просто не могу… Опозориться перед всем Бармином… Как потом в глаза смотреть людям? А моя мать? Она и глаз не сможет поднять, стыдясь такого сына.