Николай Гуданец
Сильное чувство к зеленым человечкам
Ежели вам доведется побывать у нас в городке и потребуется наладить сцепление или перемотать моторчик бритвы, милости прошу в мою мастерскую. Меня зовут Анвер Бьюнк, а где живу - любой укажет.
Чего только я не починял на своем веку. Были примусы - паял примусы. Теперь вот появились микроволновые печи - я и тут при деле. По мне, так они лучше примусов, потому как ломаются чаще.
Думаю, нет на свете такой штуки, которую я не мог бы при случае исправить и привести в божеский вид. Не сочтите, что хвастаю. Просто однажды мне довелось ремонтировать самую что ни на есть настоящую летающую тарелку.
Дело было так. Прошлым летом, в субботу, ко мне с утра заявились два зеленых человечка. С виду люди как люди, даже при шляпах и галстуках, только физиономии зеленые, как трава. Я не особо удивился, просто подумал, помнится, что пора завязывать с этим делом. Видите ли, накануне я соорудил новую вывеску для Хумма, ну и, как водится, угостили меня на славу.
– Привет, - говорит один из зеленых.
– Это есть мастерская?
Я вздохнул, пошел и сунул голову под кран. Малость помогло, но человечки остались.
– Спрашиваем, это есть мастерская?
– не отстает зеленый.
Тогда у меня появилось подозрение, что вчерашняя гулянка тут ни при чем.
– Допустим, - отвечаю, - мастерская.
– Нам надо запаять трубка. Медный такой тонкий трубка. Быстро-быстро.
Я пожал плечами. В конце концов, почему у зеленого человечка не может сыскаться медной трубки, которую надо срочно запаять. В нашем городке и не такого навидаешься.
– Дело нехитрое, - говорю.
– Давайте ее сюда.
– Нет. Она там. Надо ехать. Там паять.
– Тогда придется раскошелиться, ребятки. Во-первых, за срочность, во-вторых, за выездную работенку.
Зеленый поморгал растерянно.
– Не понимай.
– Деньги у вас есть?
– спрашиваю.
– Меньше чем за двадцатку я и пальцем не пошевельну.
Конечно, я заломил двойную плату: понадеялся, что отстанут. А второй зеленый парнишка, что молчал всю дорогу, вытащил из кармана увесистый золотой брусок и протягивает мне.
– Столько хватит?
– Вряд ли у меня найдется сдача, - предупреждаю.
– Какая сдача. Нам трубка паяй. И быстро.
Живо я погрузил паяльные причиндалы в пикап, и мы поехали.
Свою летающую тарелку зеленые ребята посадили на заброшенной ферме покойного Хагеса - аккурат в амбаре, с которого смерчем снесло крышу. Снаружи ее и не заметить было. Толком я ничего не разглядел из-за тесноты. Одно только отполированное брюхо видел, с открытым ремонтным лючком. Работенка оказалась пустяковая - наложить латку на топливный, насколько я понял, трубопровод. За полчасика управился.
– Ну, привет, ребятки, - говорю.
– Я поехал. Ежели еще чего понадобится, милости прошу.
Вижу, зеленые замялись чего-то, моргают.
– Есть вопрос, - бормочет один.
– Валяйте.
– Нам очень нужны чувства. Сильные-сильные чувства. Мы согласны плату. Хорошую плату.
Поначалу я ничего не мог уразуметь. Какие такие сильные чувства? И на кой ляд они зеленым ребятам? Но они мне втолковали, что их двигатель работает не на бензине или там уране, а на чувствах, то бишь эмоциях. Это, дескать, самое мощное горючее на свете. Когда ихний трубопровод лопнул, все чувства из бака улетучились, и пришлось делать вынужденную посадку. Теперь тарелку надо заправить, и штука в том, что своих эмоций у зеленых нет как нет, слишком далеко эволюция зашла.
Я от всей души им посочувствовал. У нас в городке всякое случается, в основном по пьяной лавочке, но чтоб какие-нибудь сильные чувства... Нет уж, извините, мы - порядочные граждане. Так им и выложил. Не обессудьте, мол.
– Так есть, - уныло говорит зеленый.
– Думал, датчик испорчен, стрелка на ноль. Значит, так есть. Нету эмоций.
– Ума не приложу, откуда вам их взять.
– Мы могли простимулировать, - мямлит тот.
– Пример, осквернить что-то... Какую-то вашу святыню...
– У нас осквернять особенно нечего, - отвечаю.
– Без вас постарались.
Зеленые пригорюнились. Ей-ей, мне их стало жалко. Надо ж ребятам так влипнуть. И тут меня осенило.
– Порядок, - говорю.
– Придумал. Будут вам эмоции.
В воскресенье спозаранку я забрался с биноклем на колокольню. Жадюга Маттас не хотел одалживать ключи меньше чем за четыре пива, но столковались на трех. Сами понимаете, мог ли я упустить такое зрелище. Вообще-то я сплоховал. Не додумался открыть продажу билетов на колокольню. Любой выложил бы трешку за вход и не остался бы внакладе. Потому как было на что посмотреть.