– Я чуть не вогнал тебя в гроб? – глаза Сэма расширились. – Когда ты ворвалась в комнату с клюшкой для гольфа в руках... Я чуть в штаны не наложил. На самом деле, я не уверен, что этого не сделал.

Он показал, как это выглядело со стороны, размахивал над головой руками, сделал жуткое выражение лица и издал боевой клич. Меня разбирал смех, который, как обычно, появился в самой неподходящей ситуации. Пришлось маскировать его глотком кофе, на мой взгляд, слишком крепкого.

– Извини.

– Я просто удивился. Мне не сказали, что в доме кроме меня будет ещё кто-то, – он снова пожал плечами.

– Я знала, что здесь кто-то будет, но всё равно удивилась.

– Ты здесь живёшь? – Сэм отпил из чашки маленький глоток. Я кивнула, и он тоже кивнул. От улыбки тот уголок рта, который не истекал кровью, поднялся. Губа немного распухла. – Удобно, – заметил он.

– Большинство людей скажут, что ужасно.

– Неважно. Мёртвый уже мёртв, – он усмехнулся.

– Да, – я обхватила руками кружку. – Мне жаль твоего отца.

– Мне тоже. Такие вот дела, – кривая улыбка Сэма исчезла.

Мне часто приходиться выражать сочувствие, но моя работа заключалась и в том, чтобы знать в сочувствии меру. Я не повторила своих слов. Сэм откашлялся.

– Как бы там ни было, извини, что напугал тебя.

– Мне очень жаль, что я тебя ударила. И по голове. О, боже, тебе достать лёд из холодильника?

– Не помешало бы. И, если есть, аспирин. Чёрт, бутылка водки подействовала бы, вероятно, лучше, – Сэм ощупал кончиками пальцев затылок и вздрогнул.

– Могу принести лёд и аспирин, водки у меня нет, – льда и аспирина у меня под ругой тоже не было, они находились наверху. – Ты хочешь вернуться к отцу или принести лёд сюда?

– Если ты не выдашь моей матери и брату, что я оставил его одного, я пойду с тобой за аспирином. На сегодняшний вечер мне хватило песен, – Сэм покачал головой.

Я заволновалась, не уверенная в том, что хочу ли пригласить его в свою квартиру, но и причина отказать мне не приходила в голову.

– Ты уверен?

– Да. По правде говоря, отец в течение последних пятнадцати лет не посещал синагогу, а его любимым блюдом были креветки в беконе. Не сомневаюсь, что это не его собачье дело, будет ли кто-нибудь сидеть рядом с ним, пока его не зароют в землю, – он скорчил гримасу и кивнул.

– Хорошо. Раз ты так уверен, – я не очень поняла замечание Сэма в отношении еврейских правил питания, но кивнула, будто знала, что он имел в виду.

– Всенепременно.

Я наслушалась шуток, подобных этой, но, казалось, Сэм не шутил, так как, сказав это слово, он снова пожал плечами.

– Извини. Плохо подобрал слова, – поспешно извинился он.

– Всё в порядке. Я привыкла, – я махнула рукой в сторону двери. – Тогда нам наверх.

Сэм проследовал за мной по лестнице, и мне пришлось сделать вид, что я не чувствую его взгляда на своей заднице. Я также проигнорировала тот факт, что никогда ранее не принимала здесь мужчин. Вообще никогда. Сейчас я вела мужчину не только наверх в офис, в рабочий кабинет, а в свои личные апартаменты. В свой дом. Будто мы находились на какой-то вечеринке. Особенно забавляла мысль, что через двадцать минут после нашего первого знакомства я последовала за ним в гостиничный номер. Мой разум желал подавить эти воспоминания, моё же тело противилось этому. Сердце заколотилось, и мне казалось, что мои руки и ноги двигались в сладком, мягком масле.

Я поспешно сняла футболку, которая висела на внутренней стороне двери ванной комнаты, и натянула её через голову, затем достала пачку замороженной брюссельской капусты из морозилки, нашла маленькую упаковку ибупрофена и вместе со стаканом воды отнесла Сэму, который со всеми удобствами расположился на моём диване.

– Держи.

Он поднял голову и взял то, что ему предложили. Сначала Сэм проглотил таблетки, затем приложил импровизированный кусок льда к затылку. В конце концов, отдал мне стакан с водой и снова откинулся на подушки, при этом так комфортно вытянув свои длиннющие ноги, будто лежал тут всегда.

И, помоги мне небо, он на самом деле выглядел здесь на своём месте, будто мои диваны существовали лишь для того, чтобы он на них лежал с удобством, будто моя брюссельская капуста выросла, чтобы приложить холод к его ушибам.

Пока я несла стакан на кухню, то качала про себя головой. Рот Сэма оставил отпечаток на краю стекла, я коснулась его кончиком пальца, потом поставила стакан в древнюю посудомоечную машину. Когда я вернулась в комнату, Сэм уже вытянулся во весь рост, голова покоилась на замороженной капусте, которая, в свою очередь, лежала на подлокотнике дивана. Его ноги доставали до другого края.