– Хм, действительно, странно

– Так что еще страннее, он по началу с тростью росписной ходил, трость то не обычная, чай сам Царь-батюшка вручил, с какой-то головой на ручке, сова что ли, запамятовал, а потом дел ее куда-то и с палкой обычной ходит

Григорий Гаврилович удивился, как будто вспомнил что-то из прошлого.

– А, вот его дом – Никодим указал на невзрачный старенький дом, заметно отличающийся от других стройных изб

– Понимаете, юмор все уравнял – неожиданно сменил тему Никодим – я имею в виду, что сейчас мужики одинаково шутят над злым барином, попом и жидом. Раньше существовали границы, были запретные темы, трогать их считалось постыдно. А сейчас, тьфу, развращается народ, ой развращается. За все годы жизни я уже точно познал всю механику мира, людьми движет либо зависть, либо похоть

Гуляли еще с полчаса, распрощались и Григорий Гаврилович побрел к себе, размышляя о хромом страннике, кто он и от куда? Все эти вопросы костью стояли у него в горле. Вернувшись в нумер он разделся и лег спать, еще раз задав себе эти вопросы, коии, казалось бы уже стали риторическими.

Утром разбудил его Семен. Григорий Гаврилович нехотя встал, позавтракал и отправился на службу. Уже он не думал о том хромом и о его трости, он просто молился, позабыв о суетном. После богослужения отец Никодим подошел к нему попрощаться.

– Ну что ж, всего хорошего, легкой дороги

Словно молния ударила в лицо Григорию Гавриловичу, он переменился, вспомнив вчерашнюю беседу.

– Нет, я, пожалуй, останусь на пару дней, хочу еще немного насладиться сим чудесным местом

– Рад это слышать, прошу прощения, увидимся позже

Отец Никодим удалился по делам, а Григорий Гаврилович решил спуститься к речке, где уже во всю плескались крестьянские детишки. Он сел на корягу и задумался. Надо сказать Григорий Гаврилович был человеком видным, высоким и держался так, будто королевских кровей. Родом он из Санкт-Петербурга, отец купец II гильдии, а мать дочь знатного помещика. Будучи человеком бездетным, отраду родителя нашел он в сыне старшего брата – Вене. Отец Вени штабс-ротмистр, по долгу службы часто отлучался, мать постоянно болела и воспитание полностью перешло в руки нянечки и его, не позволив меланхолии родителей перейти на ребенка. С самого раннего детства Григорий Гаврилович прививал Вене Христианские ценности: добро, сострадание и любовь. Между занятиями с репетиторами он читал ему книги и стихи, рассуждал с ним о жизни и людях.

– В одной из иностранных книжек по философии я прочел, мол все, что нас окружает в мире есть некая система и что все члены данной системы в общем или локальном смысле против нее. Но я вам дяденька вот что скажу, человек не против системы в принципе, как способа существования, он против именно своего места в системе. Вот, к примеру самый последний холоп Захар, всю жизнь пашет, ненавидит барина своего, но если его самого поставить барином, то он пуще прежнего хозяина будет изыматься над крепостными и наслаждаться жизнью всеми доступными способами. Так называемая система – благополучие для одного и горе для другого, ибо место сидения определяет точку зрения

– А если Захар, будучи барином пожалеет крестьян, потому как также страдал, как и они?

– В таком случае система примет иную форму, но все же останется частью мировой всеобщей системы. Тут либо заново начинать историю человечества, хотя мы вовсе не застрахованы, что она не повторится, либо создавать кучу таких местных систем, которые все равно деформируются и создадут противников и последователей

Это был их обычных вечерний разговор. Конечно, Вениамин был не годам умен, вечно старался узнать что-то новое, прекрасно говорил по французски и знал латиницу. В 14 лет отдали его в Гимназию. Он стал видеться с Григорием Гавриловичем только по праздникам, предался юношеским забавам и почти полностью забыл заветы отца. Его чуть было не отчислили после того, как он завалил экзаменацию, но связи Григория Гавриловича спасли Веню, а вслед за ним и всю семью от позора. Ах да, совсем упустил рассказать вам о Григорие Гавриловиче.

Мальчишка озорной, пожалуй, именно так можно вкратце описать его отрочество. Не любил науки и занятия, постоянно пропадал с крестьянскими мальчишками на речке, много купался, рыбачил, а зимой бегал кататься с горки. Отдали его в военную школу, которую, не смотря на резкий нрав, окончил с отличием. После поступил на службу в жандармерию, где 21 год старался сделать мир лучше. Когда началась Крымская война его рекрутировали в качестве командира стрелкового полка. Все 3 года он отчаянно сражался за Родину и не раз рисковал своей жизнью.

Представьте…

Густой туман окутал все вокруг, вон от разлагающихся трупов заставляет прикрывать нос платком. Отряду солдат поручено освободить деревню. Ты идешь по окопу, пробираясь сквозь развалины, вдруг из блиндажа выскочил раненный турок. У тебя есть ровно пол секунды что бы взвести курок, но ты растерялся. Выстрел, черт возьми не твой, вражеская пуля прошла через грудь, ты падаешь и последнее, что услышишь будет: Засада! К Оружию! Ожесточенная перестрелка, штыковая и от 40 солдат осталось только 8. Григорий Гаврилович вместе с остальными выжившими роет могилы и молится за упокой души. И это только один из 1000 дней.

По окончанию войны был награжден Орденом Святого Георгия 4-ой степени и назначен управляющим Петербуржской областной жандармерией, прослужил там 4 года полицмейстером, понял что смешивать дела иные с теми, что требуют расследования чрезвычайно вредно и по личному прошению создал сыскную часть, став главным следователем по особо важным делам, где уже 3 года расследует самые странные и запутанные преступления, но последнее дело выбило его из колеи, он взял отпуск и ушел скитаться паломником. Видимо дело до того жуткое, что ему, человеку сильному и выносливому, понадобилось духовное восстановление.