Это решение жгло меня изнутри. Завтра я позвоню Диме и скажу ему, что надеюсь на его выздоровление, но рядом с ним, меня не будет… А еще я скажу ему, что рада, что не влюбилась в него. Я была безумно рада этому.

Потом я отправлюсь в парк, где играет саксофонист Андрей. Потому что жизнь не дает нам много времени на раздумья, и я хотела посмотреть, может быть, есть шанс, что моя идея действительно реализуется в жизнь. Это потребует некоторой бумажной работы, но я была готова. Андрей заслуживал лучшего.

Такова была моя жизнь. Кому нужна была любовь и страсть, когда у тебя была музыка? Кому что-то нужно, когда ты достаточно силен, чтобы стоять на ногах самостоятельно?

Я действительно была одна и наслаждалась этим.

* * *

Поскольку я решила стать взрослой, на следующее утро я отказалась от идеи просто позвонить ему и вместо этого пошла навестить его в больницу.

Дмитрий уже проснулся и смеялся с кем-то, когда я пришла. Когда я постучала в дверь и открыла ее, то увидела, к своему величайшему удовольствию (намек на сарказм), Федора и Эмму, а также Сергея и Анну. Однако все четверо перестали смеяться, когда увидели, что я вхожу. Даже Дима выглядел так, словно кто-то высосал из него все жизненные силы.

Ха. Вот это жестокая шутка. Но я слишком устала, чтобы быть политически корректной.

— Настя, — поприветствовала меня Эмма, изображая улыбку. — Как ты себя чувствуешь? Я давно тебя не видела.

Я бросила на нее скучающий взгляд.

— У меня все прекрасно. Вы уже успели пожениться?

Федор сжал челюсти, и лицо Эммы потемнело. Неужели что-то случилось.

— Нет, мы отложили свадьбу, — объяснила она сладким голосом, — из-за состояния Дмитрия…

Я выгнула бровь, и Дима смущенно хмыкнул. Похоже, кто-то не хотел быть тем, кто виноват. И он явно не сказал, что вообще хотел отказаться от присутствия на свадьбе… Еще одна ложь.

— Мне очень жаль это слышать, — сказала я, а затем решила все испортить. — Хотя… Знаете, мне наплевать, на вас и вашу свадьбу. — мое лицо растянулось в широкой улыбке.

В комнате воцарилась тишина, и Дмитрий бросил на меня встревоженный взгляд.

— Настя, — мягко сказал он, — не позволяй своему гневу на меня, отразиться на них.

— О, так ты думаешь, что я все еще злюсь на тебя? — Я издала сухой смешок. — Я уже давно забыла об этом, мой дорогой. Сейчас я на тебя не сержусь. Просто, ты мне больше не нравишься.

Он выглядел так, будто я его ударила. Хорошо. Я чувствовала, как закипает моя кровь и кружится голова. Мне нужно было раскрыть все секреты. Я нуждалась в этом, чтобы не страдать от них в одиночку. Поэтому я посмотрел на Федора и сказал тихо, жестоко:

— Раз уж ты не торопишься сейчас завязывать свой брак, позволь мне дать тебе пару советов, будущий свояк, — сказала я и шагнула вперед, чувствуя, как во мне закипает гнев. — Во-первых, ты больше не можешь диктовать мне, как жить. Прекрати говорить каждому парню, который может или будет пересекать мой путь о том, насколько я плохой человек. Это не твое дело, с кем я встречаюсь и сплю, так что держись от этого подальше, или я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше ничего не говорил в своей печальной маленькой жизни, иначе я выдерну твой длинный, поганый язык.

Федор попытался оставаться суровым, но я видела, как мой низкий голос с треском врезался в его слух, когда его глаз немного дернулся.

— И еще — я повернулась к Эмме, мило улыбаясь. — Я думаю, тебе пора рассказать Федору о своей предыдущей работе. Как ты считаешь? А что, если Федор узнает, что ты продаешь свое тело за деньги?

Эмма тут же побледнела, а глаза Федора расширились и резко повернулись к ней.

— О чем это она? — спросил он с животным рычанием. Боже, как же легко было играть с ними, как же легко, было ими манипулировать. Может быть, это было из-за их работы в мире гламура. Может быть, все дело в простоте их ума. Как бы то ни было, я наслаждалась легкостью всего этого.

Со слезами на глазах Эмма выбежала из палаты. Федор, все еще пребывая в шоке, последовал за ней. Двое готовы, еще двое впереди.

Я бросила один уничтожающий взгляд на Анну и Сергея, и они оба сразу же пробормотали что-то о магазине и оставили меня наедине с Дмитрием.

Вот тогда-то и наступила самая трудная часть.

Глядя на Диму, я вспомнила все, что было между нами. Все, что он сделал для меня. Как он заставил меня открыться ему. Как он заставил меня согласиться выйти за него замуж. И когда я посмотрела в его печальные, серые как ртуть глаза, я снова попыталась почувствовать что-то из того, что чувствовала раньше, немного заботы и предвкушения, которые я всегда чувствовала с ним, но вместо этого я снова почувствовала онемение.

И я поняла, что удар, который я получила от него, был сильнее, чем я думала. Ложь была такой отвратительной вещью. Она также сформировала меня такой, какой я была. Любой, кто лгал, был мертв для меня, и это включало даже самое лучшее, что я когда-либо имела в своей жизни.

— Я расстаюсь с тобой, — сказала я ему своим ровным голосом. Он не выглядел удивленным. — Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и мне грустно, что тебе придется пройти через это, но я больше не могу тебя поддерживать. Только не после этого.