–  Мужественно так. На контрасте с волосатыми коленками - точно.
– Ольга фыркнула в кулак и отошла к кровати.

Пока она разбиралась в куче лекарственных препаратов, большая часть названий которых ей ни о чем не говорило, Игорь принес стакан с горячей водой. Он поставил его на тумбочку, выбрал одну из упаковок, достал желтый кругляш из неё и кинул в воду. Таблетка зашипела, разнося тошнотворно-цитрусовый запах по квартире.

Ольга перевернула одеяло мокрой стороной вверх и легла с другого края кровати, чтобы не касаться мокрого пятна, оставленного её телом. Под одеялом тело расслабилось, а глаза закрылись. Девушка ощутила, как кровать покачнулась под чьим-то весом. Открыв один глаз, она увидела усевшегося с недопитой чашкой кофе мужчину. Брюки он в стирку так и не бросил, держа в руках.

Хотелось подсказать ему на какой режим ставить, но Оля боялась открыть рот. Разум мог заставить её выпроводить мужчину из дома. Но совесть и бьющееся в горле сердце не соглашались с этим. Поэтому она молча закрыла глаза и попыталась снова уснуть. Сон не шел, зато прибыл кашель. Прокашлявшись, Ольга увидела, что ей протягивают какой-то леденец.

–  От боли в горле и кашля.

При соприкосновении их рук, Игорь получил удар тока и отдернул руку. Они оба улыбнулись, глядя в глаза друг-другу. Ольга поняла, что простила его за то, что не предупредил о том, что узнал Воронову в Кочубей. У нее всегда легко получалось прощать за действия, а не за слова. Ведь, что есть ценного или показательного в этом шуме изо рта? «Прости» можно повторять тысячу раз, с каждым разом нарушая своё «это не повторится».

Он не ушел и помогает в сложный момент - это и есть лучшее «прости».

–  Ты можешь остаться. Кресло раскладывается в небольшую кровать. Постельное белье в тумбочке под телевизором.

Все-таки разум сдался сердцу и маленькой, но дюже вредной совести. Игорь улыбнулся слишком широко для человека, осознавшего, что ему придется провести ночь на старючем неудобном кресле в убогой квартирке по соседству с больным человеком. Он понял.

Ольга лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к тому как Игорь принимает душ, возится на кухне, а затем молча с шипением пытается разложить кресло-кровать. «Это не бумажки таскать» - подхихикивала под одеялом девушка. Затем Ольга слушала как он расстилает постель. От взмахов ткани её ногу, выпущенную из одеяла проветриться, обдавало прохладным ветерком.

Кресло жутко заскрипело, и девушка поняла, что мужчина, наконец лег. Он еще долго лежала, прислушиваясь к его дыханию. Пока каким-то внутренним чутьем не поняла, что он тоже прислушивается к её дыханию. Ольга выглянула из-под одеяла и приняла полусидячее положение. Игорь лежал на боку и смотрел на нее. Белки его глаз выделялись в сумраке. Девушка сделала вид, что просто хотела попить и взяла стакан молока с тумбочки. Тот вновь оказался теплым и полным. На самом деле, Ольга неочень любила молоко, но когда-то, 15 лет назад, всё было по-другому.

–  Я уже не люблю молоко.

–  Вот как. Налить чаю или воды с вареньем?

–  У меня нет варенья.

–  Уже есть.

Ольга недоуменно захлопала глазами и, чтобы скрыть удивление, начала пить теплую белую массу с добавлением мёда и приправ. Вкусно. Молоко - невкусно, мёд с молоком - слишком сладко. А тут было что-то с горчинкой, что сглаживало эффект.

–  А что еще ты перестала любить?

«Тебя».
– Ольге хотелось дерзить, но она не смогла по одной причине - это не было правдой.

–  Я изменилась, Игорь.

–  Я знаю, это нормально, 15 лет прошло.

–  Четырнадцать - Ольга поправила неосознанно.

–  Да, 14 с момента как ты куда-то исчезла. Оль, я ведь искал.

–  Плохо искал. Я к маме уехала.

–  Что? Но я ей звонил, она не сказала, где ты.

–  А зачем ей было говорить?

–  Ты не любила деревню.

–  И вот это как раз не изменилось, - Ольга смотрела как черные крупинки вертятся в белой жидкости от того, что девушка покручивала стаканом.

–  Я думал, что ты уехала в Питер.

–  Что мне там делать? С чего ты это взял?

–  Мне… сказали так.
– сказал Игорь, слегка запинаясь.

И неожиданно Оля поняла.

–  Мама твоя сказала, да?
– молчание отлично заменило положительный ответ, - А ведь ты ненавидел Питер, не хотел ехать в холода и не планировал поступать в вуз.

–  Я был сложным подростком. Вскоре я передумал.

–  Поступил на платное? Ведь когда мы… тогда…ты не интересовался учебой, а это был последний год.

–  Нет, я поступил сам. Я учился усиленно оставшееся время. И поступил не в самый престижный, но государственный вуз. Я не хотел зависеть от матери.

–  Но ты не мог бы достичь таких высот сам.

Похоже её слова задели Игоря, он задышал чуть шумнее, а белки глаз округлились, став еще виднее в темноте.

–  Да, мать помогла. Но я не сразу узнал о её…участии. Уже через 2 года удалось ей вернуть деньги и продолжить самому.

–  Как благородно, - «и глупо». Но Ольга ощутила уважение, хотя далеко не факт, что это было правдой.
– Расскажи.