Я не стал идти за сборщиками стрел и болтов, их там и без меня набежало порядочно. К бабам и подросткам тоже не пошёл, в местной медицине я не разбираюсь, так какой от меня толк. Да и раненых, как я понял, было немного, только те, кому посчастливилось получить от топтуна. Глянув, что и вокруг кусача начались активные действия по извлечению из его затылка ценного содержимого, я шагнул в сторону топтуна, с тушей которого производили аналогичную процедуру. Но я не собирался любоваться зрелищем потрошения нароста одержимого, ничего нового там не увидишь, они у всех похожей формы. Различия есть лишь в размерах и защищенности, в зависимости от развитости твари. Да и на содержимое этих наростов насмотреться успел, заинтересовало меня кое что другое, а именно ступни необычной твари, хотелось посмотреть, чем он так громко топает во время ходьбы.

Осмотр занял немного времени, искомое обнаружилось в районе пяток топтуна. Там, прорывая кожу одержимого, наружу выходили кости. Видимо, на этом этапе развития происходило какое-то изменение в строении ступней. Вот и гремели твари выступавшими из пяток костями, пока это изменение не заканчивалось. Наверное, по окончании этого процесса, топтун и становится кусачом, ведь у последнего звуки шагов гораздо тише. Я уже подумывал продолжить исследование, осмотреть и у кусача ноги, чтобы понять, во что в итоге превращаются изменяющиеся ступни топтуна. Но тут появился мой давешний провожатый Тимофей и прервал мою исследовательскую деятельность.

— Ну ты как, Пустой, не дотянулися до тебя одержимыя? — он улыбнулся приветственно и весь аж светился от радости, чуть не приплясывал от переполнявших его эмоций.

— Да нет, я же весь бой у стены простоял, зря только копье тащил. Ты то сам нормально? Вроде кусач где-то недалеко от тебя приземлился. — я тоже был рад, что юный лучник не пострадал.

— Какой там, Тимофейку так запросто не достанешь! Я в сторону отскочил, как токмо кусач прыгнул. Да и не особо боязно было, он жешь уж мертвый падал. Его Ловкач в прыжке подловил, ох и мастер он, пусть и почти вся удаль токмо от дара евоного.

— В смысле подловил? Он ведь вообще куда-то исчез или это мне показалось? У него дар невидимости что-ли? — версия произошедшего, высказанная Тимофеем, разительно отличалась от картины, сложившейся у меня в голове. Я то сделал вывод, что Ловкач мастерски обращающийся с оружием воин с даром невидимости. По моей версии, после приземления твари, он использовал свой дар и, подкравшись к кусачу сзади, вогнал клинок в самое уязвимое место на теле одержимых.

А тут, оказывается, в прыжке подловил и за какие-то доли секунды, что тварь находилась в полете, успел добраться до затылочного нароста и воткнуть туда меч! Что-то многовато действий! Хотя, если предположить… Буквально в следующий момент Тимофей подтвердил недодуманную мною догадку.

— Какой невидимости?! Ну ты и придумал! — он хохотнул и продолжил с ещё более сильным блеском в глазах, не в силах сдержать эмоции. Ничего удивительного в этом не было, я ещё во время нашего похода за копьем заметил, что тема даров улья для Тимофея является одной из главных, о потайном он готов говорить часами. — У него ж дар время замедливать!

— В смысле, время замедляется и он может видеть все, как в замедленной съемке?

— Да нет жешь, я конешно, знать не знаю, чегой у тебя за медлена снемка таковская, но все по иньшему у него. Он мне сказывал, как все энто происходит, то бишь не токмо мне, всем сказывал, диковиный дар ведь и оченно редко кому достаеца, всем хотица про такое послухать. Вот и мы расселися все, слухаем а он сказыват нам. В обчем, когда он свое потайное начинат пользовать, все вокруг медленно становица. Коли дожжь идет, так капли в воздухе повисают, если с ним рядом кто прыгнет в энто время, так застынет над землею, ноги под себя поджавши. То бишь все замирает как бы, а он двигаться могет. Конешно не так, как завсегда, а медленно, напрягаца надыть, штоб идти, а все, что вокруг тож не замират, но есче медленнее двигаца. Он про энто так сказывал: как дар мой зачинат работать, все тянется, будто в густую смолу попамши, а я в той смоле, словно в воде двигаца могу.

— То есть, в тот момент, когда кусач над ним проносился, он дар свой включил, запрыгнул ему на спину и мечом пробил затылок?! А мне показалось, что он исчез потому, что за его движениями в тот момент невозможно было уследить обычным зрением…

— Верно сказал, и про то, что исчезат с глаз он, как дар свой пользовает. Исчезат пред тобою и тут же в другом месте оказываца. Ты и про зренье тож грамотно выдал, нам баб Тая про то объясняла почти такоже.

— И долго он может свой дар в работающем состоянии держать?

— Не, недолго, хоть он и горох помногу кушат, и пользоват дар, как знахарка поучала, но он по тихому усиливаца. Энто ж со всеми дарами так, пользовать надобно с умом, штоб в нужный момент без него не остаца. Коли дары были б бесконечны, ему никакой одержимый не страшен был, мог бы весь улей обойти без страху. Но он и так почти любого одержимого может угомонить, коли дар не растрачен.

— Да уж, очень полезный дар, было бы хорошо таким обзавестись, жалко, что выбирать нельзя, какой достанется…

— Есче как жалко, каждый бы рад себе выбрать, что и впрямь нужно… — Тимофей замолчал, видимо представлял, что бы выбрал, если бы в улье существовала подобная функция.

— А давно он в улье, давно этот дар получил, не знаешь?

— В улье то давно, сказывал, што третий год уж, токмо энтот дар у него второй, не так давно появился, месяца три назад чтоль. Первый дар у него совсем без пользы, толку нет в нем. Так что до того, как второй дар в нем пробудился, был он обнаковенным воином. Не слабым, но и не шибко сильным, так, серединка на половинку. Теперича то он в первые ряды выбился, но не зазнался, такоже по простому со всеми, не как Фёдор энтот, индюк надутый.