– Приехали, парни! – двигатели несколько раз громко фыркнув, окончательно замерли. Я, отстегнув

ремни, высунулся из услужливо открытой пилотом кабины. В предрассветной мгле виднелись стоящие рядами палатки, сваленные в кучи ящики с боеприпасами, грузовики, несколько орудий; спрыгнув, я, разминая затёкшие ноги, прошёлся с десяток метров от самолёта. Мы приземлились на изрядно искромсанную бомбами ленту шоссе.

– Перевалочный лагерь рейнджеров. – Михаил, неслышно подойдя ко мне сзади, прикурил сигарету

от своей трофейной зажигалки. – Бывали здесь?

– Не здесь, чуть западней, близ Шербура.

– Подготавливали плацдарм для союзников?

– Мы подготавливали немцев к их приходу (перед началом операции Повелитель, объединённые

воздушные силы союзников провели массированные бомбардировки немецких береговых укреплений и радарных установок – видимо майор имеет ввиду, что корректировал бомбовые удары с земли, располагаясь непосредственно около намеченных целей) – Михаил ухмыльнулся моей шутке.

– А вот и встречающие! – щелчком отбросив сигарету далеко в сторону, он двинулся навстречу

показавшимся из-за палаток фигурам. Подхвати рюкзак, я двинулся вслед за ним.

Встречавшими, вопреки моим ожиданиям увидеть высокопоставленных чинов, оказались капитан и сержант с нашивками рейнджеров на рукавах; у капитана была перебинтована левая рука, чуть повыше локтя; сержант, прихрамывая, подозрительно рассматривал нас, держа наготове короткоствольный М-3.

 Не дойдя до нас метров пять, капитан выставил вперёд руку, приказывая нам остановиться. Вытащив

из кармана сложенный пополам листок, он быстро пробежал по нему глазами, снова свернув, глянул на нас.

– Полковник Савинов и майор Мэклтон? – мы поочерёдно кивнули. – Попрошу ваши документы.

Ворча, Михаил достал из кармана красную корочку и протянул её капитану. Я видел, как напряглась рука у сержанта, на всякий случай осторожно придвинул свою руку поближе к покоящемуся в наплечной кобуре пистолету.

– Теперь попрошу ваши! – капитан, вернув Михаилу документы, требовательно протянул руку к

моим; быстро пролистав их, он бросил короткий взгляд, очевидно сверяя мою физиономию с фотокарточкой. Всё оказалось в порядке и вскоре мы, не забыв прихватить из самолёта рюкзак Михаила, топали вслед за капитаном по спящему лагерю.

Подойдя к одной из палаток, капитан откинул её полог.

– Можете пока передохнуть здесь… я радирую на Боуг о вашем прибытие.

– Капитан! – Михаил, подошёл к офицеру практически вплотную. – Вас проинструктировали, о том,

что никто не должен знать о нашем присутствии здесь?

– Да, – капитан, смерив Михаила презрительным взглядом, развернувшись, быстро пошёл прочь. Я

глянул на Михаила: его глаза налились кровью, уголки губ чуть подрагивали. Вытащив из пачки сигарету я протянул её русскому.

– Предрассудки! Успокойтесь Михаил, Америка слишком далеко, что бы вникать в творящиеся у

вас в стране порядки. Отсюда вся её напыщенность и невежество.

– Не в том дело. – Михаил, шумно затянувшись, выпустил несколько колец дыма, видимо это его

успокаивало. – Американцы, в любом деле поступают, словно играют у себя в казино. Долго вымеряют, прикидывают, ищут выгоду… Вот в войне. Они ведь ждали до последнего. Ждали, кто возьмёт вверх. Представьте если бы верх взял Гитлер?

Я пожал плечами, игры в полемику ни когда не прельщали меня, и дабы перевести тему, я спросил.

– Вы правда полковник? – Михаил хмыкнул.

– А вы, похоже, истинный англичанин – умеете ловко уйти от ответа вопросом! – русский присев на

корточки, достал из кобуры свой модернизированный “ТТ”, взведя курок, поставил его на предохранитель. Прицелившись в стену палатки, он чему-то улыбнулся и, крутанув пистолет вокруг указательного пальца, убрал его обратно в кобуру.

– Полковник, но бывший. Только ни кому! – Михаил всё ещё чему-то улыбаясь приложил палец к

губам.

 Неожиданно меня как будто кто-то дёрнул за язык.

– А вы Сталина видели?

– Нет.

– А Жукова или Берию?

– Я уехал из России девятнадцать лет назад, – я опешил, получалось, что русский

работал не на Советы. Советы никогда не доверили бы эмигранту участвовать в сколько-нибудь важных для них делах. Да, что там, они попросту расстреляли бы его, обвинив в измене родине, или послали в лагеря, что, как я слышал, было одно и тоже. Но на кого? На кого тогда он работает… Я знал, что он не ответит мне на этот вопрос; впрочем, как и я не ответил бы ему, почему я, бывший археолог работаю в, наверное, самом секретном разведывательно-диверсионном подразделении мира.