Я натягиваю свой чёрный костюм и застёгиваю запонки и пояс, а мой разум уплывает в ванную. Должно быть, она поставила ногу на комод, чтобы подтянуть чулки и закрепить их подвязками к поясу. Возможно, она несколько раз поглаживала ткань, наслаждаясь шелковистыми ощущениями под ладонью, прежде чем надеть другие предметы. Она расчёсывает волосы, красит тушью глаза и проводит красным блеском по губам. В конце концов, она накидывает плащ, который завязывается под её шикарной грудью, подчёркивая всю её прелесть.

– Ты в этом действительно уверен? – спрашивает она, появляясь в дверном проёме.

Как и обещало название магазина – ангел в спальне.

– Подойди, – я машу рукой.

Она повинуется, пересекая комнату. Я открываю руку, показывая ей жемчужный чокер, и жестом показываю ей повернуться. Она выполняет и поднимает волосы, прежде чем мне приходится попросить. Жемчужное ожерелье состоит из шести нитей, и его толщина приподнимает подбородок. Я прикрепляю длинный золотой поводок к ожерелью и позволяю ему свисать по спине, скрываясь в складках красного плаща.

– Так это не бросится в глаза случайным встречным и всё будет хорошо, – говорю я, и отворачиваюсь, прежде чем она откроет свои красные губы.

Ведь если она что-нибудь скажет... что угодно. Я брошу её на подушки и оттрахаю, как слепой.

Глава 18

Наоми

Я немного нервничаю, пока водитель такси проезжает по извилистым улочкам Рима. Мне хочется поиграть с жемчугом на шее, но тот издаёт шум, который скорее раздражает, а не утешает меня. На мне плащ, скрывающий нижнее бельё, но я всё ещё чувствую себя довольно голой, выйдя на улицу в таком снаряжении.

Тем временем Василий одет в чёрный костюм и выглядит грозно. Даже его взъерошенные светлые волосы безупречно уложены назад. Он выглядит так по-деловому, что заставляет меня ещё больше нервничать, когда он кладёт мне руку на бедро. По какой-то причине это прикосновение успокаивает меня, и остальную часть дороги я чувствую себя спокойно. Тихо, но хорошо.

В конце концов, машина останавливается. Я смотрю в окно, но здание снаружи незнакомо. Оно большое, тёмное, без окон в передней части с массивной тяжёлой деревянной дверью с кольцом вместо ручки. Внутри звучит громкая музыка, и я слышу басы даже в машине. Неуверенно смотрю на Василия. Он знает, что мне не нравятся громкие звуки.

Будто читая мои мысли он достаёт затычки для ушей.

– Вставь их, прежде чем войти внутрь.

Я беру их, и к моему удивлению, он хватает меня за руку, пристально глядя на меня.

– Карен, – тихо говорит он, и наклоняется, чтобы прошептать, а его горячее дыхание разносится по моей шее, и чувствую, как по ней бегут мурашки. – Внутри ты должна полностью подчиняться мне. Ты понимаешь?

– Да, – говорю я ему тихим голосом.

– За этими дверями ты не должна называть меня иначе, как «мастер». Я возьму на себя инициативу, а ты будешь подчиняться. Если это и сработает, то только так.

Я киваю.

К моему удивлению, он вытаскивает мягкую чёрную маску и кладёт мне в руку.

– Ты оденешь это, когда мы войдём.

– Зачем?

Я должна ослепнуть?

– Ты когда-нибудь имела дело с лошадьми?

Я качаю головой. К сожалению, никто не считал, что я могу быть рядом с крупными животными. Я с ними и не общалась. Но я люблю лошадей. Они красивые и элегантные.

– В некоторых ситуациях чистокровные особи могут быть опасны. Им завязывают глаза, чтобы они не видели то, что может их обеспокоить. Это успокаивает их. Это успокоит и тебя.

Мне понравилось сравнение с чистокровными.

– Хорошо. Ты никому не позволишь ко мне прикоснуться?

– Кроме моей ни одна рука не коснётся тебя. Чтобы я не сказал. Если кто-то хоть пальцем коснётся тебя, я лишу его этого пальца. Понимаешь?

Я быстро моргаю. Полагаю, я поняла.

– Я...

– Ничья рука, кроме моей, – подчёркивает он, и поворачивает свободной рукой мой подбородок так, чтобы заглянуть мне в глаза. – Посмотри на меня, – когда я это делаю, он повторяет. – Ничья рука, кроме моей.

Я киваю под его пальцами. Ничья рука, кроме его.

Выражение его лица меняется, и я задаюсь вопросом, собирается ли он меня поцеловать. Но вместо этого он отпускает мою руку.

– Ты помнишь своё стоп-слово?

– Диспепсия.

– Хорошо, – он хихикает. – Одевай и пойдём.

Всё во мне беспокойно бурлит оттого, чтобы идти в странное место с завязанными глазами и заткнутыми ушами, одетой только в нижнее бельё и плащ. Но тут рука Василия ещё раз ласкает моё колено, и я понимаю, что он со мной. Он не позволит, чтобы со мной что-то случилось.