– Конечно-конечно, профессор, – сказали Фрида и Гитта в унисон. – Как скажете. Тем более что мы рассчитывали найти нечто более сенсационное.

– Ну да, – кивнул Ливайн. – Только сенсации и нужны нынешним читателям…

Перед возвращением домой Фрида и Гитта решили зайти в кафе «Монтень». Там они неспешно попивали коньяк и разговаривали.

– Ну, что скажешь? – спросила Гитта.

– Даже не знаю, – ответила Фрида. – Я ведь никогда не интересовалась математикой.

– Да, верно, – согласилась Гитта, – но то, что нам рассказал профессор, явно что-то значит. Не будем забывать об этом.

Фрида и Гитта вернулись в свою квартиру поздним вечером, держась за руки. Разделись и отправились в ванную – вдвоём, чтобы потереть друг дружке спинки.

Их утехи прервал внезапный телефонный звонок.

– Ну что там еще? – Гитта – нагая, мокрая, в мыльной пене – подошла к телефону и, сняв трубку, произнесла недовольным тоном. – Алло, Гитта слушает.

– Это инспектор Бертран.

– Надеюсь, у вас что-то важное?

– Убийство. Обнаружили тело иезуитского монаха. Его ударили ножом в аллее Моник, неподалёку от бара «Красный петух».

– Вам следует связаться с парижским представительством ордена иезуитов.

– Они уже в курсе. Другой иезуит опознал убитого.

– Ладно. А мы вам зачем понадобились?

– Убитого иезуита зовут Гастон Гравуа, он был профессором математики в Сорбонне.

– Вот оно что. Пусть тело пока не увозят. Мы скоро будем.

Фрида и Гитта поспешили одеться, затем вышли на улицу, остановили такси и поехали на место убийства. Там собралась целая толпа, мигали огни полицейских машин, сверкали вспышки блицев.

– Вот он, – Бертран указал на мертвеца, – лежит на спине так, как его и нашли. Кто-то ударил его ножом прямо в сердце.

– А что за книга у него в руке? – Фрида подошла, чтобы взглянуть поближе. Книга оказалась немецким учебником геометрии, написанным Давидом Гильбертом.

– Ну, что скажете? – спросил инспектор.

– Пока не знаю, – отозвалась Гитта.

– Странно, не правда ли? – отметил Бертран. – Эта книга…

– Ну, всё-таки он был профессором математики, – сказала Фрида.

– Это верно.

– Инспектор, ручку не одолжите? – спросила Гитта.

– Конечно, – сказал Бертран, не ожидая подвоха. – Вот, возьмите.

Гитта взяла ручку и деловито погрузила её в рану на груди мёртвого иезуита.

– Боже правый! – ахнул Бертран. – Что вы делаете?

– Так было надо, – самоуверенно сказала Гита, возвращая окровавленную ручку инспектору.

– Нет, благодарю, – отказался Бертран, возмущённый донельзя. – Выбросьте эту пакость.

Гитта, пожав плечами, бросила ручку в сточную канаву.

– Господин инспектор, – начала Фрида, – могу я пролистать этот учебник? Вдруг удастся найти что-нибудь.

– Да, конечно, – кивнул Бертран. – Только аккуратно.

Фрида пролистала учебник, но не нашла ни пометок на полях, ни вложенных записок, вообще ничего примечательного. Книга, похоже, была совсем новая.

Затем Фрида и Гитта обошли место преступления, постепенно расширяя круги. Полицейские наблюдали за ними с явным недовольством, но в присутствии инспектора воздерживались от замечаний. Впрочем, Фрида и Гитта так и не обнаружили ничего, заслуживающего их внимания. Тут был только мёртвый иезуит с учебником геометрии.

– Мы увидели всё, что хотели, – сказала Гитта.

Бертран вызвал им такси; подруги отправились домой. Этим вечером Фрида и Гитта не стали заходить в «Монтень», чтобы пропустить по рюмочке коньяка. Они просто вернулись в свою квартиру, разделись и в обнимку отправились в постель.

Какие же сны им снились? Возможно, они снова видели во снах мёртвого иезуита, немецкий учебник геометрии, окровавленную ручку и все остальные события минувшего вечера, которые могли причудливо смешаться в сюрреалистические видения. Но мы никогда этого не узнаем. Все, что можно было услышать, так это их лёгкое посапывание. Но настало утро, солнце поднялось над крышами, и кто-то требовательно постучал в дверь. Сон развеялся.

В дверь снова забарабанили.

– Да откройте же наконец!

– Какого чёрта в такую рань? – возмутилась Фрида. – Кто там?

– Это я, Луи. Открывайте.

– Минутку.

Фрида и Гитта накинули банные халаты и открыли дверь.

– Пока вы, пташки, нежитесь в своей тёплой постельке, я, как охотничий пёс, бегаю по городу, – недовольно сказал Луи.

– Что выяснил? – томно спросила Гитта.

– Во время войны Ганса Друлингена, как и многих других эльзасцев, призвали в немецкую армию. Кем он там служил, где именно служил – этого выяснить не удалось. После войны он учился в университете в Гёттингене, получил степень доктора физико-математических наук. Затем Друлинген приехал в Париж и сделал неплохую карьеру в качестве профессора математики в Сорбонне. И, кстати, по адресу, который вы мне дали, Друлинген не живет уже много лет.