– А ты что ли была? – Теряя самообладание, спросил Адам.

– Я нет. Просто рассуждаю.

– Больно ты много знаешь, – недовольно начал Адам, – в этой жизни бороться нужно, понимаешь? Сопротивляться силе, которая хочет тебя сломить.

В ответ Лиана ухмыльнулась, надсмехаясь над его глупостью.

– Чего ты смеешься?

– Глупый ты, Адам, хоть и старше меня, но глупый, – Лиана прильнула к нему, обвивая руками. – Я про тебя ничего не знаю, расскажи мне о себе что-нибудь.

– О себе рассказать? – Удивился Адам. – Не особо тебе понравится, что я о себе расскажу.

– А мне понравится. Мне все, что с тобой связано уже заранее нравится. Даже плохое.

– Ну, давай разденемся, может, и устроимся поудобнее. Много тебе всего расскажу. Чем жил, чем ошибался и что потерял.

Они переоделись в домашнюю одежду, огромную тарелку сладостей иотправились на диван в гостиной. Удобно устроившись, они раскурили сигаретку Адам начал свой рассказ.

Громкая музыка разбивала тишину на улице. Когда музыка прекратилась, колонки, вещавшие мелодию, начали вещать слова человека, держащего микрофон. Высокий мужчина с усами на лице принял напыщенную важность и пытался оперировать красноречивыми словами, пытаясь достучаться до умов подростков, которые его слушали. Ветер раскачивал деревья и иногда задувал в микрофон. Поспешно окончив речь, снова заиграла музыка и совсем юные дети принялись кружить в вальсе. Их неловкие движения и ошибки в танце не вызывали смеха, а наоборот, заставляли умиляться их усердным стараниям.

– Первоклашки в этом году особенно милые, – заметила одна из девушек.

– Да, – неловко ответил Амир, не питая особой любви к маленьким детям.

Первоклашки окончили свой танец. Они быстро собрались в строй и встали напротив одиннадцатиклассников, а затем им выдали маленькие колокольчики. Каждый принялся рассматривать и щупать его. Огромные колонки что-то объявили, и мелюзга рванулась к будущим выпускникам, вручая им свои колокольчики. Особо добрые девушки обнимали и тискали малышей, трепля их нежные пухлые щечки.

С огромным нетерпением Амир выждал окончания первого звонка, вручил цветы своему классному руководителю и двинулся прочь от школы, стараясь скорее закончить день и избавиться от первого сентября. Проходя по школьной площадке, он огибал разбитую дорожку, минуя её по бездорожью. Чем чаще он шагал по этой тропе, тем больше уныния и тоски наводила на него школа. Амир вертел головой, осматривая пошарканное здание, кое-где выбитые окна, ворота, которые ели держались на петлях. Серость и мрачность, от которых он старался убежать навязчиво преследовали его. Унылые тротуары, такие же разбитые, как и школьная площадка, изогнутые жердочки от аварий, полусухие и сгнившие деревья, мусорные баки перед школой, все это приводило его в негодование.

С каждым завершением учебного года, находясь на последнем звонке, он пытался подбодрить себя тем, что осталось на год меньше. Не понимая, что очередной год юности канул в лету и того времени не вернешь.

Депрессивные мысли были прерваны криками за поворотом. Амир увидел парня со своей школы, его окружили двое взрослых парней, намного старше Амира. Пройти мимо он не мог, парень был неплохой, всегда вежливо здоровался с ним. Торопясь к месту стычки, он решил помочь парнишке, хотя даже не помнил его имени. Он вежливо отвел двоих парней в сторону и начал с ними разговор, как оказалось, парень приставал к их сестре на улице. С кем не бывает? – решил Амир. Он поручился за этого парня, сказав, что такого больше не повторится, но как оказалось, они итак заканчивали свой разговор, забрав у него все деньги. Амир попытался вернуть их, но ему дали понять, что если не прекратит свою борьбу за справедливость, то у самого будет проблем не меньше. Парни ушли, Амир остался наедине с парнем, чьего имени не помнил.

– Извини, друг, ничего не смог поделать, – печально сказал Амир.

– Да ладно, ты хотя бы попытался помочь. Ну, ничего, я на них своего друга приведу, он им устроит.

– Что еще за друг? – Заинтересовался Амир.

– Адам Гасанов, боксер. Несколько школ в своем кулаке держит, – гордо заявил парнишка, – этих вообще размозжит по стенке.

– Но ведь ты пристал к их сестре, они разве не правы?

– Чего? Да кому эта шаболда нужна, скажешь тоже. Она сама набивается ко всем, а потом ходит и рассказывает, что все к ней пристают.

– А им ты не рассказал об этом?

– Рассказал, да только они не слушали, – горестно жаловался парнишка. – Что ж делать-то теперь, меня мама убьет за эти деньги.

– А сколько денег было? – Спросил Амир.

– Три тысячи. Мне их мама дала на первое сентября, чтобы я погулял с пацанами. Обидно, я даже не поел толком.

– А тебе и им по сколько лет?

– Мне пятнадцать, этим придуркам по двадцать, может двадцать один.

– И что будешь делать?

– Да сейчас дождусь своего друга, про которого говорил, и пойдем к ним разбираться. Козлы!