Вернее лишь тонкая и хрупкая надежда на нее, но сейчас мне было достаточно и этого.

Мне казалось, что я бегу целую вечность, выжимая легкие насухо, и с ужасом прислушиваясь к звукам леса, боясь понять, что он идет следом за мной, пока не повалилась в очередной раз мох, распластавшись на нем и чувствуя, что я больше не могу…

Не могу дышать, не могу двигаться, судорожно обхватывая себя обеими руками под грудью, потому что казалось, что с минуты на минуту она просто взорвется, оставляя внутри меня лишь горстку пепла и долгую мучительную смерть без кислорода, которого сейчас не хватало так катастрофически!

В голове роились сотни мыслей одна страшнее другой, когдаискренне хотелось заставить свой мозг поверить в то, что всё происходящее на той поляне было всего лишьплодом моей больной фантазией и не более.

Но мозги были безжалостны и холодны, буквально вырезая в голове картинку за картиной, отчего тошнота тугими ядовитыми кольцами опоясывала живот, как колючая проволока, не давая мне возможности позабыться в небытие.

Господи, как же хотелось стать слабой, и просто упасть в обморок!

Полежать в этом мху, словно на перине, и восстановиться. Хотя бы несколько блаженных минут без бегущих галопом мыслей о том, что же будет дальше и что мне делать теперь, когда я осталась совсем одна в лесу.

Но не так страшен был лес с его обитателями, как тот, кто остался позади!

Продолжая судорожно хрипеть, глотая чистый воздух, наполненный озоном, я завопила от всей души, когда надо мной вдруг показалось знакомое лицо, которое было таким прекрасным и таким устрашающим сейчас!

Дьявольски прекрасные черты, наполненные жаждой крови и боли, которые доставляли ему истинное наслаждение настолько сильное, что он был возбужден и воодушевлен и сейчас, рассматривая меня теперь так нестерпимо близко, что я могла увидеть каждую его смоляно-черную ресничку, и эти необыкновенные глаза насыщенно синего цвета бушующего океана, озаренного молниями.

Господи, а ведь раньше я думала, что ад – это олицетворение красного и черного, не представляя, что боль и наслаждение от мучений кого-то могут прятаться в глубокой бесконечной синеве!

Я снова ощущала собственной кожей его эмоции и эту кровожадность, с которой он рассматривал меня, словно раскрывая себя во всей ужасающей красе, где он купался в кровавой реке, подплывая ко мне обнаженный, возбужденный и заинтересованный тем, что может увидеть каждый уголок моей сжавшейся души, кусая ее и ковыряя до криков и мольбы.

Наверное, я была для него словно приятная закуска к сытному ужину.

Не знаю, что он увидел в моих глазах, когда неожиданно его мягкие, и на вид такие чувственные губы вдруг изогнулись в жесткой и хищной ухмылке, мужчина облизнулся, издавая звук чем-то напоминающий не то рычание, не то урчание!

Это было уже слишком!

Слишком для моего и без того беснующегося разума, который плющило от омерзения того, что его возбуждало, и вместе с тем каким-то жутким необъяснимым чувством, словно это могло притягивать и меня!

Повизгивая и всхлипывая, я выкарабкалась из-под него, снова бросившись вперед на подгибающихся ногах и отчетливо слыша за собой низкое и довольное рычание, словно ему нравилось это!

О даааааа, нравилось определенно!

Не так рычат звери, когда предупреждают, что они злы и собираются напасть!

В этом же звуке, который летел мне вдогонку, заставляя хрипя нестись вперед, сломя голову, было что-то такое томное и возбужденное, но не менее опасное и пугающее, что сердце колотилось, булькая внутри.

Главное было в принципе не задумываться над тем, что рычал не кто-то, а ОН!

Тот, кто хотя бы внешне выглядел человеком, даже если очевидно не был им!

Меньше всего я хотела думать об этом, понимая, что ужасающая и пока еще невероятная цепочка из услышанного и увиденного всего за один чертов день, складываются таким образом, что впору было заработать шизофрению на оба полушария мозга!

Воистину, я бы удивилась гораздо меньше, если бы сейчас споткнулась о гнома или налетела на эльфа!

В голове истерично, но при этом с пугающей ясностью звучали слова моего брата, услышанные мной случайно, которые теперь, в свете прожитой ночи, приобретали какой-то зловещий оттенок!

«…звери именно этой породы самые жестокие и совершенно неуправляемые! Отправлять его на задание — это смерть для всей группы! Мы не можем их контролировать даже в лаборатории, ты же выпускаешь его на волю – в те условия, в которых его сила, скорость и ловкость просто не знает мыслимых границ!..»