Всё просто не могло быть еще хуже!

Каждый новый день преподносил сюрпризы один страшнее другого.

Облегчения не наступило, даже когда я поняла, что теперь лежу одна, распластанная на горячем асфальте, который прожигает спину, тогда как этот извращенец и насильник улетел не просто далеко вперед, но и вверх на несколько метров, словно пушечное ядро.

Франки был рядом.

Я ощущала его аромат, цепляясь за него, как за свое спасение и отдушину, не желая больше чувствовать ничего другого и видя, словно в какой-то замедленной съемке, как маньяк шмякнулся о дорогу с глухим шлепком и хрипом, словно мешок с вонючим навозом, практически рядом со своей оставленной на обочине машиной.

Франки поднял меня осторожно и даже как-то нежно, убирая кончиками пальцев с моего лица прилипшие грязные пряди волос, но ничего не спрашивал.

Думаю, он и сейчас ощущал, что я не была в порядке, и состояние полного и бескрайнего шока становилось только все больше и больше, как воздушный шар.

– …я просто хотела попросить его о помощи… - прошептала я сипло и дрожа, пытаясь оправдаться, ведь Франки говорил мне о том, что нам не нужна машина, ожидая его справедливого гнева.

– Ты не первая наивная девочка, которую он встретил на своей дороге, - мягко и приглушенно отозвался он, совершенно не обращая внимания, как этот гад хрипел, что-то мычал и пытался ползти вперед по дороге, оставляя после себя кровавый след.
– От его машины пахнет кровью, спермой и слезами.

Я тяжело сглотнула, пытаясь подавить в себе желчь и новый позыв рвоты, с удивлением отмечая, что и Франки не шарахается от меня, зная наверняка, что он не ошибался в своих словах.

Я бы хотела не думать о том, что стало с девушками!

О том, через что им пришлось пройти, потому что в голове просто не умещалась вся эта грязь, мерзость и невинная беспомощность тех, кто совершенно не заслуживал подобного.

 Никто не заслуживал этого!

Кто дал ему право думать, что он может поступать подобным образом?!

Такие, как он не должны были осквернять Землю своим существованием!

– Пусть Бог накажет его! – прошипела я, задыхаясь от своих чувств, где ярче всех сейчас горела лютая и беспощадная ненависть, закрывая тяжелые ресницы и ощущая горячие пальцы Франки на своей коже, к которой он прикасался так мягко и осторожно, словно не был уверен в том, что его прикосновения будут приятны мне в этот момент.

– Бог не накажет.

Я стиснула челюсти, соглашаясь с ним.

Да, если бы Бог хотел наказать, то мог бы сделать это сразу и не допускать повторения ужаса!

– Скажи это, - прошептал Франки, осторожно приподнимая мою голову за подбородок и заставляя запрокинуть голову, чтобы смотреть в его глаза, где зрачок снова расползался, и появлялась эта кровавая точка ярости и жажды крови.

Франки – не Бог.

Он гораздо лучше!

– Убей его! – и пусть эти слова я прошептала, они были сказаны твердо и осознанно, с полной уверенностью в том, что он сделает всё, как нужно. И даже еще лучше.

Ему даже не нужно было отвечать, чтобы понять, что он давно уже готов и жаждет этого сам.

О даааааа, кровь, боль, страдания – это были его черные крылья, его личный сорт героина, его темная страсть, в которую он был не прочь окунаться так часто, как только это было возможно.

– Иди вперед, скоро я догоню тебя, - мужчина осторожно повернул меня за плечи в сторону поперек дороги на другую часть заросшего поля, где меня ждала такая же высокая и густая трава.

– Я хочу видеть это!

– Тебе это не нужно, Микки. Я расскажу тебе все потом.

Я моргнула оттого, что сердце пропустило удар от странного, но как мне показалось милого обращения Франки ко мне. До этого он не называл меня совершенно никак.

– Обещаешь?

– Обещаю. Иди.

Он легко подтолкнул меня вперед, едва касаясь большой горячей ладонью моей спины, когда я послушно двинулась по указанному пути, осторожно спускаясь с края асфальтированной дороги в пушную высокую растительность, не удержавшись оттого, чтобы не обернуться назад.

Франки шел по дороге - огромный, ленивый, грациозный, прекрасный, как истинная смерть - наслаждаясь тем, что собирался сделать.

 Он смаковал каждый момент, каждый свой шаг, не торопясь сделать решающего выпада, когда я с каким-то маниакальным наслаждениям понимала, что смерть этого подлеца не будет быстрой и легкой.

Но я этого хотела. Всем сердцем. Всей душой. Чтобы каждая слезинка, каждая кровинка невинных девушек была отомщена и смыта его собственной кровью.

Я брела вперед, не оборачиваясь, даже когда услышала крик, переходящий в визг, а затем булькающий кашель, понимая, что Франки начал, и на душе стало капельку легче. Капельку.

Но сколько бы не вопил этот ублюдок, а дышать легче не становилось…

Даже когда он стих, словно захлебнувшись, даже когда я ощутила за собой аромат Франки и его кусающее тепло за своей спиной, я не могла дышать и думать ни о чем другом.