– Думаю, мы почерпнули из него нечто очень ценное,- ответил Франт.Имя, описание, паспорт - все это не может быть совпадением.

– Да, я согласен - такое крайне маловероятно. Но видите, к чему нас это привело? Мы просто отодвинули начало этой истории на месяц или больше. Все это означает, что еще в августе кто-то решил выдать себя за мистера Джеймса.

– Он не мог знать заранее, что подберет паспорт,- возразил Франт.

– Нет, не мог. Но, найдя его по счастливой случайности, наверняка сразу же понял, на что его можно употребить. А иначе почему не вернул его или не отдал в полицию, как поступил бы на его месте любой честный человек? Я все больше и больше убеждаюсь, что нам приходится иметь дело с очень опасным и умным человеком. Как видите, он не только ничего не упускающий из виду и смотрящий далеко вперед заговорщик, но и человек, который может ухватиться за подвернувшийся шанс и приспособить его к своим планам.

– Конечно, мы не можем быть уверены, что это был один и тот же человек - тот, который украл паспорт; и тот, который впоследствии им воспользовался,- вставил сержант.- Любой жулик может обрадоваться случаю стащить такую вещь, особенно когда у него есть основания считать, что ее потом не хватятся.

– А потом продать его кому-то, кто знает, что с ней делать? Возможно, вы и правы, Франт. Но с какой стороны на это ни посмотришь, мы остаемся все в том же жалком состоянии неопределенности. Этот человек хотел замаскироваться - и избрал наилегчайший представившийся ему способ. Фальшивая борода - это легко, фальшивый живот - не намного труднее, если задуматься, особенно когда надо выдать себя за человека с худым лицом и большим туловищем. Потом он захотел, чтобы его порекомендовала банку компания, и устроил дело так, что любой директор из полудюжины мог подписать это письмо. Мы начинали с непреложных фактов - что его звали Колином Джеймсом и что его рекомендовал лорд Генри Гейвстон. Но, увы, ни настоящий Джеймс, ни Гейвстон абсолютно ничем нам не помогли.

– И я также не представляю,- Франт кивнул на дверь,- чем может помочь нам в этом отношении Фэншоу.

– Даже если предположить, что он этого хочет, в чем я почему-то сомневаюсь,- добавил Маллет.- А что может знать Фэншоу о Джеймсе?

– Вы имеете в виду настоящего или липового?

– Липового, конечно. Назовем его Джеймсом Вторым, если хотите.

– Я думаю, Старый Претендент {Старый Претендент - Яков Эдуард (Яков III), претендент на английский престол (1688-1766). В данном случае обыгрывается два значения слова "pretendent" - "претендент на трон" и "притворщик"} здесь больше подходит,- заявил сержант.

Маллет наморщил нос - верный признак того, что он был раздражен. Его образование не включало в себя обширного курса истории, и у него возникло смутное ощущение того, что его подчиненный рисуется. Но прежде чем он успел придумать ответ, дверь распахнулась, и им объявили о приходе Фэншоу.

Четыре года тюремной жизни оставили мало отметин на бывшем председателе "Фэншоу банк". Его кожа, всегда бледная, возможно, стала еще чуточку белее, худое лицо слегка осунулось, но в остальном Маллет не заметил никаких перемен в человеке, которого он видел на скамье подсудимых в Олд-Бейли {Олд-Бейли - здание, в котором расположен Центральный уголовный суд}. Голос, когда Фэншоу заговорил, тоже оказался тот же самый - негромкий и интеллигентный, с оттенком цинизма, таящегося под гладкой поверхностью,намек на скрытое, решительно сдерживаемое пламя. Джон Фэншоу был совсем другого склада, чем финансист, с которым так часто связывали его имя. Человек с утонченным вкусом, он в дни своего процветания жил обособленно от внешнего мира. Был способен наслаждаться богатством без высокомерия, точно так же, как без нытья встретил разорение и позор. И в хорошие, и в плохие времена ему словно придавал силы какой-то скрытый источник стойкости, никогда не покидающая его природная гордость.

Маллет испытал странное замешательство перед этим спокойным, гордым человеком, но Фэншоу сразу же вывел его из состояния скованности.

– Добрый день, инспектор,- начал он.- Думаю, вас повысили в звании с тех пор, как мы встречались последний раз?

– Да, повысили,- ответил Маллет.- Добрый день, мистер Фэншоу.

Фэншоу опустился в кресло и взял сигарету.

– Приятно вновь услышать такое обращение - "мистер Фэншоу",- тихо проговорил он.- Вы не представляете, насколько это живительно, когда ты вновь обретаешь свою индивидуальность! Сомневаюсь, что человек, не испытывавший заключения, может знать, каково это - быть просто номером. Вот в чем, Маллет, истинный ужас тюремной жизни,- растворить свое личностное начало в толпе неотличимых друг от друга собратьев. "Он, который похитил мое доброе имя",- процитировал Фэншоу.- Ну, как бы там ни было, все это, слава богу, позади!- Он оглядел кабинет и продолжил: - Вы уж меня простите, но, по-моему, к моему приходу тут тщательно подготовились? Я имею в виду...Фэншоу махнул рукой в сторону стенографиста в углу,- это выглядит почти так, будто от меня ожидают что-то вроде публичного заявления. Но, боюсь, вы, скорее всего, будете разочарованы.

– Возможно, мы оба будем избавлены от хлопот, если вы выскажете именно то, ради чего сюда пришли,- строго произнес Маллет.

– Извините, Маллет,- отозвался Фэншоу с ощутимой иронией в голосе.Ваше время дорого, я знаю. Постараюсь потратить его совсем немного. Я пришел к вам лишь для того, чтобы обратиться с жалобой. Хочу знать, почему спустя неделю после моего освобождения из тюрьмы я все еще подвергаюсь такому унижению и неудобству, как слежка со стороны детективов?

Маллет с трудом подавил улыбку. Это было довольно комичное совпадение ведь эта просьба поступила буквально следом за мольбой Дюпина о защите со стороны полиции.

Вслух же сказал:

– Вы должны понять, мистер Фэншоу, что обстоятельства несколько необычны.

– Единственный необычный аспект этих обстоятельств, как я их понимаю,проговорил Фэншоу,- заключается в том, что по выходе из тюрьмы я был специальным распоряжением освобожден от обычных в таких случаях процедур, как обязанность отмечаться в полиции и прочее. Я полагаю, вам об этом известно?

– Безусловно. Мне дали понять, что такое распоряжение отдано по прямой директиве министра внутренних дел. Совершенно исключительный случай.

– Лично я считаю, это самое малое, что он мог для меня сделать,заметил Фэншоу с оттенком высокомерия.- Я всегда обращался с ним очень достойно, когда шефствовал над ним в школе.

– Вы наверняка прекрасно знаете,- нетерпеливо сказал Маллет,- что надзор, на который вы жалуетесь, не имеет никакого отношения к чему-либо, что произошло до вашего освобождения из тюрьмы.

– Я понимаю вас. Я читаю газеты, как и любой другой. Следует ли мне истолковать это так, что этот интерес ко мне связан с событиями, произошедшими в конце прошлой недели?