В комнате стоял ледяной холод, и она была почти пуста, если не считать добротно сколоченную стойку с развешанной на ней полудюжиной или около того картин маслом в самодельных рамах, скамью и допотопный фанерный стол на деревянных ножках. В углу валялась развороченная куча одеял, служивших, очевидно, Фреду постелью. У стенки выстроились в ряд шесть новеньких, не распакованных телевизоров.

– Боже мой, - воскликнула Джесс в замешательстве, - а это что?

Фред посмотрел на Джесс так, словно у нее не все в порядке с головой.

– Телики, конечно.

– Но...
– Теперь Джесс заметила еще одну большую картонную коробку, стоявшую за телевизорами, в которой при ближайшем рассмотрении обнаружились дюжины новеньких алюминиевых банок с кофе.
– Откуда все это?

Фред пожал плечами:

– Случайно выпали из грузовика.

– О Боже!
– Джесс с ужасом уставилась на Фреда.
– Они ворованные. А ты - скупщик краденого!

– К вашим услугам. Хочешь чашечку?
– Фред склонился над раковиной, наполняя водой сверкающий хромированный чайник.

– Да, конечно, - вежливо приняла предложение Джесс.
– С удовольствием.

От собственной отчаянности у Джесс слегка дрожали колени. Никогда еще она не приятельствовала с представителями рабочего класса и никогда еще не была лично знакома с вором.

Когда с кофе было покончено, Фред торопливо встал и, вертя в руках чашку, предложил:

– Хочешь взглянуть на мою мазню?

Риге, очевидно, спешил показать своей гостье то, за чем она пришла, проводить ее и вернуться к своей работе. Джесс прекрасно все понимала.

Понимала, но.., не могла уйти.

– Ну вот, смотри.

Джесс завороженно смотрела на большую незаконченную картину маслом: кафетерий на Лондонском вокзале.

Темнокожая девушка в большой, не по размеру, бирюзовой униформе держала в руке большую белую фарфоровую кружку, точно такую, из которой сейчас Фред угощал Джесс.

Лицо девушки было хмурое и уставшее. Она ненавидит свою жизнь - Джесс поняла это с первого взгляда - ненавидит работу, ветреную погоду, надоевший уныло-серый город, людей...

– Ну вот.
– Фред принялся снимать один за другим холсты со стойки.

Уличные сценки. Прекрасные и неприглядные, мокрые от дождя водосточные трубы, блеск неоновых огней и люди: у входа в пивную, в очереди на автобусной остановке, играющие в бинго, спешащие за покупками.

– Очень, очень хорошо, великолепно, - совершенно искренне призналась Джесс.
– Да ты и сам это знаешь. Мне никогда так не написать.

– Верно. Ты будешь писать другое. Послушай, Джесс, - Фред старался не смотреть ей в глаза, - извини, но мне нужно вернуться к работе.

– Понимаю, - кивнула Джесс.
– А можно я останусь и немножко посмотрю, как ты работаешь?

Вернувшись к мольберту, Фред напрочь забыл о своей гостье. Он работал до вечера, пока не угас короткий свет ноябрьского дня, потом включил люминесцентную лампу, отчего предметы в студии приняли резкие очертания и показалось, что в ней стало еще холоднее. Фред рисовал вдохновенно и даже взволнованно; временами он бормотал про себя что-то невнятное, вытирал кисти о рукава рубахи, наносил широкие мазки на полотно, потом отходил назад, чтобы окинуть взглядом картину целиком, и задумчиво почесывал затылок, пачкая при этом волосы краской.

Фред не отходил от холста до десяти часов. Затем, тщательно промыв кисти, он обернулся и тут словно в первый раз заметил Джесс.

– Ты еще здесь?

– Да-а-а.
– Джесс потянулась, и зубы ее застучали от холода.

– Господи, ты же совсем заледенела. Здесь чертовски холодно.
– Фред беспомощно взглянул на Джесс.
– Я обычно ложусь спать, как только заканчиваю работу. Слишком холодно, чтобы заниматься чем-либо еще.

– Хо-хо-хорош-ш-шо, - промямлила Джесс.

Фред пребывал в замешательстве.

– Ты хочешь остаться здесь? Здесь, со мной?

– Да, - выдохнула Джесс, обрекая себя не только на холод, но и на откровенное голодание, ибо не ела она с самого утра.

Впрочем, ее это мало волновало. Ее вообще ничего не волновало.

– Ну что ж, - сдался Фред.
– Если ты уверена...

***

Они лежали, обнявшись, на полу под грудой одеял, поверх которой накинули еще твидовое пальто и юбку Джесс.

– Ты сумасшедшая, - сообщил Фред.
– Ты это знаешь? Окоченевшая, сбрендившая сумасшедшая.