Я знал эти места, как свою ладонь.

Дело в том, что до того, как стать строителем дорог, я работал геологом. В своё время мне пришлось излазать эти места основательно. Но времена изменились. Упала зарплата. Пришлось переквалифицироваться. Сначала геодезист, потом прораб, а ещё позже пришлось возглавить Отдел Технического Контроля.

С этими местами связаны мои самые лучшие и самые худшие воспоминания. Здесь я встретил свою будущую жену. Здесь же потерял друга. Как это произошло, до сих пор не понимаю не только я, но и все те, кто был тогда вместе с нами в этих местах. Утром Антон – так звали моего друга – вместе с мойщиком Курпатовым ушли по маршруту и больше их никто не видел. Поиски велись больше недели и не принесли никаких результатов. Всё произошло именно здесь. В районе Макаркина ручья. Только тогда наш лагерь находился ниже, у места его впадения в реку Гобилли, и ручей был тогда безымянным. Основная масса ручьев и ключей, впадающих в Гобилли, получили названия только в период строительства дороги.

Слева из глубины бушующей зелени деревьев блеснула оцинкованной крышей столовая. Я снизил скорость и свернул с асфальта на грунт. «Тойота» зашуршала шинами по песку. А ещё через минуту я въехал на территорию вахтового посёлка и затормозил у штабного вагончика.

Степаныч, механик и завхоз в одном лице, быстренько поселил меня в пустующий вагончик и поставил на довольствие.

Забросив вещи на кровать, я двинулся к столовой. Бригады уже съезжались к обеду, значит, скоро должен был подтянуться и начальник участка, Курдюков Иван Терентьевич. Не приятный в общении человек. В своё время постелил, где надо, и из сантехников постепенно пробрался в начальники. Работу до тонкостей не знал, но брал напором, жизненным опытом и связями. К тому же, умел подбирать людей и потому прорабом у него работал Женя Хиславский, за которым Курдюков жил, как за каменной стеной. Вот этот Женя Хиславский и нужен был мне в первую очередь для уяснения обстановки в целом.

Курдюков был мужчиной крепким пятидесяти пяти лет. Рано облысевший, высокий с массивным животом и одышкой, но с ещё крепкими руками. Мы обменялись рукопожатиями. Курдюков смотрел настороженно. Рассказал в общих чертах о работе и ближайших задачах. Справился о здоровье Генерального директора и пригласил в столовую. Также по поводу интересующего меня вопроса сообщил, что Хиславский, в данный момент, проверяет устройство дренажных лотков и укрепление дамбы в районе пятидесятого пикета и потому будет только к ужину. Поблагодарив за обед, я двинул на поиски Хиславского.

Его серую Хонду, припаркованную сразу за мостом, я заметил ещё издали. Сам Женя мерил шагами каменную рисберму (элемент берегового укрепления моста, дренажное сооружение, состоящее из траншеи и набросанного поверх неё камня, служащее для отвода дождевых вод), только что отсыпанную субподрядчиками. Женя что-то объяснял их бригадиру, но заметив меня, махнул рукой, мол, сейчас освобожусь, и скрылся под мостом. Через пару минут он появился уже с противоположной стороны, ещё раз отмерил шагами ширину рисбермы и воткнул колышек в песок. Потом, похлопав чешущего затылок бригадира по плечу, поднялся на мост.

– Здорова, Владимирыч.

– Здравствуй, Евгений.

Мы пожали руки, глядя в глаза друг другу.

– Докладывай.

– Во-во. Отсидятся в кабинетах под кондиционерами, а ты им ещё и докладывай.

Женя, конечно, шутил, но делал это с каменным лицом, и те, кто был знаком с ним впервые, подумали бы, что всё это он говорит на полном серьёзе.

– Ты кончай тут критику разводить. Чем быстрее я разберусь, тем быстрее перестану тебя дёргать.

– А чё тут докладывать. Ты, Владимирыч, и сам в общих чертах уже знаешь. Курдюков, небось, доложился, за обедом?

– Доложился.

– Обо всём рассказал?

Я снова посмотрел Жене в глаза:

– Не тяни кота, сам знаешь за что.

– Хорошо. – Женя бросил короткий взгляд на дорогу. – Короче, на сто семнадцатом пикете по краям арки проседает основание. Отсыпали ранней весной мёрзлым грунтом, вот и результат. И всё по команде Курдюкова. Сейчас он делает круглые глаза, требует разобраться и наказать виновных. Ну, ещё?

– Давай-давай.

– Получи ещё. У нас новый субподрядчик. Компания «Империал».

– Не слышал. Дальше.

– Возглавляет её господин Хапунов.

У меня перед глазами всплыло молодое, но уже заплывшее жиром лицо, с хитрыми бегающими свиными глазками и вечно трясущимися с похмелья щеками. Хапунов был сынком бывшего зама генерального директора компании. Папа, пользуясь оставшимися связями, отщипывал сынку подряды, а тот, насобирав в штат кого попало, брался за выполнение. Конченый алкоголик, он совал взятки приёмщикам и, таким образом, сдавал объекты. Никакого соблюдения технологии. Всё делалось «на отвяжись», с отступлениями от чертежей. И в довершение ко всему, нанятых без трудовых книжек и договоров рабочих, регулярно кидали с зарплатой. Отсюда текучка и, как следствие, срывы сроков сдачи объектов.

– Это не субподрядчик – это головная боль.

– Ага. Боль.

– Что у него в этот раз?

– Береговое укрепление трёх мостов, дренажные лотки, три выемки под сетку и водоотводы с устройством очистных сооружений и без.

– И?

– Да, что ты, Владимирыч, сам не понимаешь. Всё то же самое. Кстати, укреплением вот этого моста и дамбы, как раз занимается его бригада.

Я окинул сооружение беглым взглядом.

– С виду ничего.

– Ну да. Только с виду. Толщина каменной наброски раза в три меньше чем на чертеже, а траншею под водоотвод они вообще копать не стали. Так, набросали камень прямо на песок и всё. Бригадир даже чертежи не умеет читать. И что прикажешь делать?