Я отодвинул стул и поднялся. Сутки были долгие: ночной перелет в Найроби, нескончаемое ожидание на неровной посадочной полосе аэропорта Уилсон (странное дело: традиция сохранила это старинное английское название), а теперь еще дождь, проклятый вечный дождь, и этот мерзкий мрачный полуразрушенный дом. Кен Стюарт уже спал. Мне было слышно, как он дышит - тихо, будто дитя,- и я позавидовал его умению жить одной секундой, тем мигом, пока длится выдержка его очередного кадра, его способности с головой нырять в видоискатель.

Снаружи послышались шаги. Полураздетый, я повернулся и увидел солдата с зонтом в руках и двух мужчин, входивших в комнату.

Они представились. Высокий, Эрд Линдстрем, был белокур и синеглаз. Второй, Эйб Финкель, худой и смуглый. Оба с телевидения.

– Вы представляете Би-би-си, не так ли?
– обратился ко мне Финкель.

– Только по договору.

– А так сам по себе, да?

Он посмотрел на меня и быстро передернул плечами.

– Что ж, наверное, в этом есть свои преимущества... Вам кто-нибудь сообщил прогноз погоды? Сколько еще продлится этот дождь? Сейчас вроде бы сухой сезон...

– Маленькие дожди так и не пролились, вот все тут и решили, что погода опять сбилась с пути.

– Значит, будем снимать на фоне дождя. А нам говорили, тут засуха. Потому-то мы и поехали на грузовике: надеялись снять туши слонов.

День, когда должно было открыться то, что официально именовалось "Конференцией по вопросам ресурсов дикой природы Восточноафриканской Федерации", начался с сырого мрачного рассвета. Воздух клубился над мокрой землей. Ливень перестал, но и только. Зловещие дождевые тучи нависли над усадьбой как влажное одеяло. Здесь было несколько женщин-делегатов, и Кен вволю повеселился, пока они совершали омовение и пока появление Каранджи не оторвало его от этого занятия. Каранджа был в опрятном сером костюме. На лице - заискивающая улыбка, большие уши торчали как паруса. В руках у Каранджи был мегафон, который он держал на манер базуки.

– Похоже, министр так и не выбрался,- произнес Эйб Финкель.

Хлюпая по грязи, на веранду поднялась какая-то фигура. Я не сразу понял, что это молодая женщина: она была высока и широкоплеча, одета как охотник из команды сафари - в выцветшие брюки хаки, охотничью куртку и сапоги с голенищами, достававшими до середины икр. На голове у нее была шляпа с отвислыми полями, из которой торчало страусиное перо.

– Есть ли среди вас Колин Тейт, ребята?
– голос ее исходил из глубин гортани и звучал с легкой хрипотцой.

Я поднялся.

– Колин Тейт - это я.

Она посмотрела на меня тяжелым изучающим взглядом.

– Могу я поговорить с вами? Она резко повернулась, сошла вниз и остановилась, поджидая меня.

– Мое имя - Мери Делден,- сказала девушка, когда я приблизился.Прогуляемся до пруда? Здесь говорить нельзя. Вы писали Корнелиусу ван Делдену?

– Вы с ним в родстве? Она кивнула.

– Это мой отец.

У нее было смуглое и очень необычное лицо - довольно продолговатое, с широким тонкогубым ртом и упрямыми скулами. Но больше всего обращал на себя внимание крепкий орлиный нос. Девушка смотрела на меня большими глазами цвета аквамарина; белки на фоне смуглой кожи казались еще белее.

– Я отказалась от "ван", когда уехала в Америку. Да и потом. Мери Делден - более подходящее имя для журналистки,- Улыбка озарила лицо, смягчив его мужские черты.- Так или иначе, моя мать была итальянкой, а не южноафриканкой... Зачем вы хотели видеть отца?
– вдруг резко спросила девушка.- В письме вы сообщили лишь, что у вас есть экземпляр "Путешествия через Чалби...", в котором содержатся новые сведения о...

– Я рассчитывал, что встречусь здесь с ним...

– А мне вы ничего говорить не желаете, так?
– Она произнесла это легко, не переставая улыбаться, но чуть выступившая вперед челюсть и холод в глазах выдали некоторую неприязнь.- Отойдем подальше.

Я заколебался, напомнив ей, что конференция откроется, как только прибудет министр. Она едко усмехнулась.

– Сегодня тут ничего не будет. Конференция начнется не раньше завтрашнего дня.

– Это вам Каранджа сказал?

– Разумеется, нет. Но вы знакомились с повесткой дня. Завтра все мы должны были ехать на грузовиках смотреть Серенгети и Нгоронгоро. На этом настояли американские устроители. Представляете, какое настроение воцарится на конференции, если делегаты увидят пустые равнины и обнаружат, что мигрирующие стада вымерли? Ни хищников, ни даже стервятников. А кратер забит домашним скотом,-тон ее голоса резко повысился.- Им чертовски пофартило с погодой.

– Что вы имеете в виду?

Она посмотрела на меня с удивлением.

– Нам вовсе не собирались показывать Серенгети. Они отыскали бы какой-нибудь предлог: опоздал министр или все грузовики вдруг поломались. Уж объяснение-то всегда найдется. Теперь у них есть великолепная отговорка - погода. Вы прежде бывали в Восточной Африке?
– неожиданно спросила она.

– Нет.

Она кивнула так, словно мои ответ подкрепил уже сложившееся у нее впечатление. А потом принялась расспрашивать меня, но не о причинах, по которым я ищу встречи с ее отцом, а о том, кто я и откуда. Ей явно хотелось знать, что я за человек, и чувствовалось, что она пытается принять какое-то решение. Наконец девушка прекратила расспросы. Мы были у дальнего берега пруда.