– Туда мы ещё успеем! – засмеялась Светлана, перехватив мой взгляд. – Но, не сейчас, рано ещё! – И она снова прижалась к моим губам.

«Что такое не везёт, и как с ним бороться?» – должен был я задать себе вопрос, когда Светлана неожиданно отстранилась от меня и, глядя мне за спину, заледеневшим вдруг голосом проговорила:

– Лейтенант, вам кто давал право входить к старшему по званию без разрешения?

– Зачем он здесь? Что он у вас делает? – спросил лейтенант, не обращая внимания на заданный ему вопрос.

Я медленно развернулся и напрягся, по привычке прикидывая, есть ли у визитёра оружие и где он мог бы его прятать. Почувствовав это, Светлана меня успокоила:

– Всё в порядке, расслабься! Он, конечно, неразумен, но не до такой же степени!

Потом она обратилась к ставшему красным как варёный рак офицеру:

– Вы хоть понимаете, лейтенант, что вот этим своим поступком вы можете перечеркнуть всю свою будущую карьеру? Вы, в конце концов, разумный человек! Для чего вы это сделали?

– На последнем офицерском балу вы ни разу не отказали мне в танце, и я подумал, что вы тоже испытываете ко мне какие-то чувства!

– Лейтенант! На балу я танцевала с добрым десятком мужчин! – зазвенел от злости голос Светланы. – Но ни один из них в результате этого не пришёл к выводу, что он мне нравится!

Она коротко выдохнула и уже почти нормальным голосом продолжила:

– Принимая во внимание всё, что только что произошло, я пришла к выводу, что вы думаете далеко не тем местом, которое предназначено для этого природой. Поэтому через десять минут я жду вас вместе с полковником Николаевым в медицинском боксе! Всё!.. Свободны!

Когда несчастный Ромео, хлопнув дверью, вышел, я расслабился и, усевшись на стул, с сожалением сказал:

– А я-то думаю, что это он мне каждый вечер возле твоей комнаты встречается! Вот что значит не закрыть за собой дверь!.. Кстати, а что с парнем-то будет?

– С учетом его некоторой психической неустойчивости он будет временно отстранён от службы. Я не могу позволить, чтобы в отряде находился человек, который явно ненавидит одного из своих собратьев по оружию! То есть тебя!

С этими словами Светлана распахнула халатик, толкнула меня на кровать и уселась верхом:

– Знаешь!.. А я ведь сейчас, как и этот лейтенант, тоже думаю совершенно другим местом, – прошептал я, запуская руки женщине под халат и прижимая к себе горячее тело.

– Ты думаешь, я этого не заметила? – улыбнулась Светлана. – Вообще-то, обращаясь к лейтенанту, я имела в виду то место, на котором он сидит, а не то, на котором я сейчас сижу у тебя!

Тут она встала и, запахнув халат, опять подвязалась пояском.

– Дразнилась?

– Да!.. Дразнилась! Чтобы ждал с нетерпением!.. А сейчас мне пора, ты же слышал.

Утро мы встретили в одной постели. На завтрак не пошли, не до того было!..

Полковник быстро расправился со своими неумираемо-вечными, по крайней мере, в Российской армии, макаронами по-флотски и теперь с удовольствием прихлёбывал горячий чай, терпеливо ожидая, когда я со Светланой закончу обед. Он, по все вероятности, как и я, не любил говорить о делах за едой. Дождавшись, когда я выдул под занавес пол-литра кваса, он негромко сказал:

– Ну, капитан, ты обещал сообщить, что обо всём этом думаешь! – и, поставив пустую чашку на стол, откинулся на удобную спинку стула. – Пора бы уж. Не можем же мы тут вечно сидеть. Надо начинать работать. Говори, что нового надумал.

– Нового, Сергей Иваныч, ничего! Я по-прежнему думаю, что местные животные каким-то непостижимым образом могут определять угрозу, которую несёт для них оружие. И всё началось с того первого выстрела, когда был убит первый представитель местной фауны. Если бы этого не случилось, мы спокойно ходили бы за центорием и всегда возвращались бы обратно. До тех пор, пока у кого-то из охотников не сдали бы нервы.

– Это понятно. Нервы уже не выдержали, и выстрел уже был!.. Дальше!

– Я далёк от мысли, что местные животные разумны, но они умны и, как мне кажется, обладают какой-то ментальной связью друг с другом.

– О как! – усмехнулся полковник. – Обоснуй!..

– В первый выход охотники были вооружены лёгким стрелковым оружием, из которого и была убита первая животина. Во второй раз, будучи вооруженным этим же оружием, отряд охотников понёс потери, так как на них напали животные, которых с первого раза из имеющихся стволов убить уже было гораздо сложнее. Дальше хуже! Как только мы вооружились более серьёзно, сразу же появились более опасные твари. И чем мощнее становилось наше вооружение, тем крупнее и опаснее становились нападавшие на нас твари.