– Просто… Мне приснилось, что ты пропала и я не могу тебя отыскать. От этого я проснулся и… решил посмотреть на тебя, запечатлеть в памяти, чтобы не забывать, пока я буду далеко. И я раскрыл одеяло. Прости, что ты замерзла, я не хотел.

– Все хорошо.

Ночь была холодная и настолько тихая, что казалось, будто во всем мире никого нет, кроме нас двоих.

– Иди в постель. Ты, верно, тоже замерз.

Он быстро юркнул под одеяло и прижался к моей спине. Провел ладонью по моим шее и плечам, потом по талии и бедрам – по всем линиям и изгибам тела.

– Mo duinne, – еле слышно сказал он. – Нет, сегодня я буду звать тебя mo airgeadach. Моя серебряная. Твои волосы золотисто-серебряные, а кожа – словно белый бархат. Caiman geal. Белая голубка.

Я подалась назад и приглашающе прижалась к нему. С глубоким вздохом приняла в себя его плоть. Он притянул меня к груди и стал двигаться вместе со мной, медленно и сильно. Я чуть задохнулась, и он ослабил объятия.

– Прости, – проговорил он. – Я не хотел делать тебе больно. Я хочу быть в тебе, оставаться в тебе как сейчас, глубоко. Я хочу оставить память о себе, посеяв в тебя семя. Я хочу удержать тебя до рассвета и оставить тебя, пока ты спишь, унести на руках твое тепло.

После отъезда Джейми я затосковала. Я принимала больных в своем кабинете, по мере сил работала в саду и огороде, чтобы отвлечься, читала книги из библиотеки Колума, но время все равно тянулось очень медленно.

Через две недели после того, как я осталась одна, в коридоре за кухней мне встретилась Лаогера. По правде говоря, после того, как увидела ее на лестнице у кабинета Колума, я осторожно к ней присматривалась. Вид у девицы был вполне здоровый, но при этом вся ее фигура словно излучала напряженность, рассеянность, уныние и даже удивление.

«Бедная девочка», – с сочувствием думала я.

В тот день Лаогера, впрочем, казалась довольно жизнерадостной.

– Миссис Фрэзер! – сказала она мне. – Меня тут попросили вам кое-что передать. Вдова Дункан заболела и просит вас прийти и ее полечить.

Припомнив приказания Джейми, я было засомневалась, но сочувствия и скуки вместе взятых оказалось довольно, чтобы уже через час я оказалась по дороге в деревню с докторским сундучком, притороченным к седлу.

Дом Дунканов, увиденный мною, представлял собой пример ужасного запустения и небрежения. На стук никто не откликнулся. Я открыла незапертую дверь и увидела, попав внутрь, что повсюду валяются книги, стоят немытые стаканы, половики съехали с места, а мебель покрыта толстым слоем пыли. Слуги на мой зов не вышли, а кухня оказалась столь же пустой и неубранной, как остальные комнаты.

С удивлением, росшим с каждым шагом, я поднялась наверх. Спальня, окна которой выходили на улицу, оказалась пустой, но из буфетной, расположенной по другую сторону дома, донеслись какие-то звуки.

Я открыла дверь туда и обнаружила Гейлис: вдова Дункан развалилась в удобном кресле, воздев ноги на стойку. На стойке стояли стакан и графин, а комната крепко пропахла бренди.

Гейлис несколько удивилась моему появлению, однако поднялась из кресла и улыбнулась. Она чуть косила, но казалась совершенно здоровой.

– Что стряслось? – спросила я. – Ты не больна?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Больна? Я? Нисколько. Слуги от меня убежали, и дома нет ни крошки, зато много бренди. Хочешь немножко?

Она потянула руку к графину. Я схватила ее за рукав.

– Ты за мной не посылала?

– Нет.

Широко распахнув глаза, она уставилась на меня.

– Тогда почему…

Договорить я не сумела: меня прервал шум за стенами дома. Отдаленный рокочущий неясный шум. Я его уже как-то слышала – и именно в этой комнате.

При одной мысли о толпе, которая производит этот шум, мои ладони сделались мокрыми. Я вытерла руки о платье. Шум становился ближе, и для вопросов уже не было ни времени, ни смысла.

Чьи-то плечи в тугом коричневом одеянии отодвинулись – и передо мной предстала бездна. Меня невежливо толкнули через какой-то порог, я сильно стукнулась обо что-то локтем, из-за чего рука сразу онемела, и я плашмя рухнула во что-то невидимое, но вонючее, где кишмя кишели и извивались какие-то твари. Я взвизгнула и стала отбиваться от мелких лапок с коготками и от какого-то существа побольше, с писком впечатавшегося мне в ногу.

В конце концов, я от них избавилась, откатившись вбок, но очень скоро я уперлась в земляную стену, и на меня градом посыпались комья. Вжавшись в стену изо всех сил, я попыталась унять неровное дыхание; вскоре я поняла, что вместе со мной в смрадной яме есть кто-то еще – кто-то молчаливый, с хриплым дыханием, крупный. Возможно, свинья?

– Кто тут? – послышался в страшной темноте громкий голос; в нем слышались испуг и вместе с тем дерзость. – Клэр, это ты?

– Гейлис? – облегченно пробормотала я и бросилась к ней.