— Ты спасешь нас. Понимаю, я прошу о многом, но, Сирша, мы будем обеспечены.

— Сколько нужно достать?

— Всего раз? Уверена?

Она кивнула.

— Тогда то, что сможем найти. Все. У меня есть несколько друзей с лодкой, мы сможем заплатить им, чтобы они молчали.

— Манус, — она облизнула губы. — Где мы это осуществим? Тут везде опасно.

— Я придумаю. У меня были друзья в высоких местах, хоть они не признаются, что знают меня. Когда у нас будут деньги, люди нам помогут. Нам просто нужно их добыть, — он поднял ладонь и провел пальцами по ее челюсти к волосам. — Ты сделаешь это?

— Если ты этого хочешь.

— Я хочу заботиться о тебе. Я хочу дать тебе жизнь, которую ты заслуживаешь, но я не могу сделать это один, моя жемчужина, — он потянул ее за шею, прижался лбом к ее лбу. — Ты — спасение, Сирша.

Она не ощущала себя так. Все ее тело болело от голода, и он был не в лучшем состоянии. Щеки Мануса были впавшими, было видно ребра, и он двигался медленнее обычного. Им нужно было что-то менять.

Пришла ее очередь спасать их.

Она свесила ноги с кровати, сжала его плечо для равновесия.

— Мне нужно быть подальше от кораблей, и даже так нужно, чтобы никто меня не увидел.

— Я добуду лодку. Готовься.

Они помогли друг другу встать, и Манус поспешил к двери.

Сирше не нужно было готовиться. Ничто не поможет ей в океане. Острые ножи в углу были хороши для еды людей, но не помогли бы против акул или косатки.

Она прикусила губу и сцепила пальцы. Была ли это хорошая идея?

Многое могло пойти не так. Многое могло случиться под поверхностью, где Манус не видел ее. Если ее найдет ее семья…

Нет. Она не давала себе так думать. Отец точно отправил за ней всех русалов, кого мог. Она не была особенной, но предала его во всем. Если он узнает, где она, не уймется, пока не вернет ее на глубины, заперев на всю жизнь.

Дрожь пробежала по ее спине. Она не могла допустить такое. Воды тут были холодными, поток — сильным. Русалы не смогут ее найти.

— Я могу это сделать, — прошептала она.

Послышался топот ног, дверь открылась, и стало видно исхудавшего Мануса.

— Готова?

Она кивнула.

— Тебе не нужно переодеться?

Сирша посмотрела на свое простое голубое платье и пожала плечами.

— Все равно слетит.

Его рот раскрылся на миг, но потом опомнился.

— Точно. Как быстро я забываю, что ты — не человек. На миг я стал переживать, что ты замерзнешь.

— Вода — мой дом, Манус. Там я не ощущаю холод.

Он взял ее за руку и повел из хижины. Древняя лодка была привязана к пристани старой веревкой. Выглядело опасно, хотя за себя она не переживала. Сирша могла выжить, но Манус был уязвимым в океане.

— Это безопасно? — спросила она, шагая по пристани. — Так выглядит, словно ее давно нужно было выбросить.

— Я бы не поплыл на этом в открытое море, но у берега безопасно. Дай руку.

Сирша взяла его за руку, и он опустил ее в лодку. Она подогнула ноги под себя, пригладила юбку и смотрела, как он забирается следом.

Весла поднялись и беззвучно опустились в воду. Каждый взмах поднимал капли, что падали на спокойные воды бухты. Вода была розовой, солнце поднимало голову и целовало небо.

Она думала, что волны были спокойными, но ошибалась. Они задержали дыхание, ждали, когда она опустит пальцы ног в воду. Русалка возвращалась в объятия своей великой матери. Океан знал, что она делала, и следил за ней серьезным взглядом.

Манус направил их лодочку среди кораблей с обвисшими парусами, мимо морских котиков, выглянувших из воды. Стеклянные глаза смотрели на нее, и Сирша ощущала, как ее душа взлетала.

Она скучала по этому. Мир под волнами был редким и прекрасным, и было больно покидать его.

Стражница была права. Без океана она едва дышала. Жизнь была тусклой и бесцветной.

— Сирша, — его низкий голос отвлек ее от мыслей. — Тут подойдет.

Она посмотрела на него, и мир расцвел красками. Может, она никогда не поймет, что в нем звало ее, но его существование было зовом сирены, которому она не могла сопротивляться. Он был цветом, жизнью и магией в одном существе, и это было непонятным.

Теперь она нырнет в воду и рискнет жизнью, чтобы сохранить его жизнь. Кивнув, она потянулась к краю платья, но замерла, когда он сжал ее запястье.